Джорон увидел, как Миас сделала глубокий вдох и прошептала:

– Спускайся вниз, Джорон. Ты еще можешь уцелеть. – Она отвернулась от него и закричала: – Я ничего тебе не дам. Так что пусть твои луки стреляют, трусливая сестра!

– Очень хорошо. У меня нет желания… – Кири неожиданно смолкла.

Дети палубы, собравшиеся вдоль поручней «Охотника Старухи», показывали в сторону «Дитя приливов».

Почему?

Джорон не понимал. И тут со стороны «Охотника Старухи» раздался крик. Рев.

– Кейшан! – Слово растянулось, оно длилось и длилось, команда была охвачена изумлением, восторгом и ужасом. – Кейшан всплывает!

Джорон повернулся – за ними поднимался фонтан бурлящей воды, выше, чем остров Шипсхьюм, а из него возник кейшан с разинутой пастью – пещера зубов – белые глаза горят, на коже переливаются миллионы меняющихся оттенков цветов. Он звал так громко, что «Дитя приливов» содрогнулся, и на миг Джорону показалось, что сейчас их корабль развалится на мелкие кусочки, но морской дракон нырнул, и «Дитя приливов» взлетел на огромной гладкой водяной горе, которая уносила его к самому небу.

Джорон бросился к поручням, забыв о боли в ноге, и стал смотреть через борт на огромное тело проплывавшего под ними вихрезмея, бледная кожа которого стала синей, когда аракисиан нырнул. Джорон увидел, как тени плавников дважды поднялись и опустились, и форма тела изменилась.

Он поднимался из воды.

Кейшан поднимался.

Белые глаза горели в глубине.

Джорон услышал песню, песню, песню.

Такую громкую. Огромный рот открывался.

«Дитя приливов» поднимался вместе с кейшаном!

А также «Охотник Старухи».

Поднимался над морем. Огромный корабль в центре корпуса сжали челюсти вихрезмея, которого «Дитя приливов» охранял в течение всего путешествия через моря Разбросанного Архипелага.

Зверь.

Громадный.

Страх и трепет, обретшие плоть.