– Он видел эту скульптуру? – восхищённо спрашивает Айслин.

Винтер кивает.

– И что он сказал?

– Он был очень тронут, – едва слышно, почти шёпотом, признаётся Винтер. – Ему очень понравилось. – Она благоговейно проводит рукой по прохладному белому постаменту, на который опирается конь.

– Великолепная работа, – говорит Джаред. – А ещё есть?

Винтер кивает и показывает вокруг.

Сегодня мы искатели сокровищ: мы сдёргиваем мешковину со статуй и картин, восхищённо замирая перед великолепными произведениями искусства.

– Вы только взгляните на гобелены! – звенит голос Айслин. Она обнаружила под холстами четыре неплотно свёрнутых гобелена. – Твоя работа? – поворачивается гарднерийка к Винтер. Та молча кивает, и мы с Джаредом спешим полюбоваться на находку Айслин.

Достаточно взглянуть на край полотна, чтобы убедиться – Винтер создала нечто необыкновенное. Художница скромно смотрит на нас со своего места у статуи, где она присела, держась за гладкую ногу лошади.

Айслин пытается вытянуть один из гобеленов из-под холста.

– Какая тяжесть…

Джаред склоняется рядом и без видимого усилия достаёт гобелен под изумлённым взглядом Айслин.

– Хорошо, когда рядом ликан, – роняю я, и Джаред едва заметно благодарно улыбается мне.

Гобелен осторожно расстилают на полу. Это огромное полотно, им можно закрыть довольно большую стену. Художница искусно выткала невероятно белых почти бесплотных птиц, летящих над летним лугом. Если повернуть голову, птицы грациозно взмахивают крыльями.

Это стражи.

Айслин и Джаред достают и разворачивают другие гобелены, а я замираю перед белоснежными птицами.

Винтер тихо подходит и останавливается рядом.

– Я их видела, – едва слышно говорю я.

– Я знаю, – встревоженно смотрит на меня Винтер. – Это дурной знак, Эллорен Гарднер.

– Почему?