О Древнейший! Что тут ответишь… Моё сердце сжимается от боли, но только на мгновение.
– Кельты убили моих родителей – и мать, и отца! – срывающимся голосом признаюсь я.
Мы молча смотрим друг на друга. Боль, которую мы так долго носили в наших сердцах, выплёскивается наружу.
– Моя бабушка совершила много ужасных поступков, – выговариваю я, заставляя себя чётко произносить каждое слово. – Теперь я знаю, что многие гарднерийцы тоже не могут похвастаться добротой и терпимостью. Но неужели ты не допускаешь, что мы не все одинаковы? Даже если гарднерийка выглядит… как я?
Айвен глубоко вздыхает и пристально смотрит мне в глаза.
– Допускаю, – поколебавшись, отвечает он.
Я устало опускаюсь на стожок сена в углу.
– Айвен, я действительно хочу тебе помочь, – хриплым шёпотом признаюсь я. – Я хочу поступить справедливо.
– Я тебе верю, – отвечает кельт.
Мы снова молчим, глядя друг другу в глаза.
– Мне очень жаль, что твои родители погибли, – тихо произносит Айвен.
– И мне очень жаль, что ты потерял отца, – смаргивая подступившие слёзы, отвечаю я. – Как это произошло?
– Он погиб на восточном фронте, за несколько дней до того, как гарднерийцев изгнали из Верпасии, – отвечает Айвен. – Мой отец был… он занимал важный пост в Сопротивлении. Мать хотела скрыть, что я его сын. Поэтому мы уехали подальше от крупных городов, и я учился дома.
– Наверное, ты очень похож на своего отца.
Айвен улыбается, будто я неожиданно удачно пошутила.
– Да, как две капли воды.
– У нас с тобой много общего…
– У нас не может быть ничего общего, – упрямо качает головой Айвен.
– Смотри сам: когда мне было пять лет, дядя увёз нас с братьями из Валгарда в Галфикс – городок на северной границе, рядом с пустошами, в горной долине. Я тоже училась дома, как ты. Теперь я понимаю, что дядя старался защитить меня. Он видел, как я похожа на бабушку, и не хотел, чтобы на меня обращали внимание. Твоя мать сделала для тебя то же самое. Увезла в безопасное место.
Айвен обдумывает мои слова, и, судя по изменившемуся выражению его лица, он со мной согласен.