– Нет, их дома не было, когда случилось землетрясение. Отец, как всегда, в разъездах, а мать была в больнице. Я долго не могла выбраться отсюда, дверь прижало, а когда смогла, то по дороге меня прихватил этот жар, так я не смогла в тот раз дойти до больницы. Выбралась снова, когда поняла, что там стало холодать.

– Это тогда тебя обожгло?

– Да. Я выбралась отсюда и пошла. Столько людей было у развалин домов, столько криков. Я шла, не глядя по сторонам, боялась смотреть. Потому, может и увидела, как горизонт изменился. Я сразу заметила, как начали таять облака. Прямо на глазах исчезали и это явление приближалось. Вот тот взрыв, который случился во время землетрясения, от него вверх поднимался столб пара, и он тоже исчез.

– Я был возле той воронки, там озеро с горящим газом.

– Да? А я боялась туда идти, хотя зарево видела, – Ольга рассмотрела свои поврежденные кисти. – Я почувствовала еще до того, как дошел жар, что надо возвращаться и пошла. А когда начало жечь, я прикрыла лицо руками и побежала. А люди? Они метались, как умалишенные, кричали. Я попыталась позвать с собой кого-нибудь, но от боли и страха они меня не понимали. Да я и сама, признаться, когда почувствовала, что на мне вздуваются волдыри мало, что соображала. Заползла сюда, закрылась, а потом начались боли. Поднялась температура, я теряла сознание, приходила в себя, потом кипяток начал сочиться под дверь, тут стало, как в бане, все коробки начали раскисать. Я пришла в себя окончательно, когда на улице безостановочно шпарил дождь. С меня сошла вся кожа, как с шелудивой, даже там, где была прикрыта одеждой. Хорошо, хоть там следов таких не осталось. А вот ладони, шея и голова, – Она снова рассмотрела свои руки. – Эх.

– Бедняжка. Так ты была без сознания дней пять точно.

– Пять? Я так и думала.

– Слушай, ну ожоги если подлечить, то они уже не будут такими. Вон, у Вторуши спина сейчас поджила, а тоже лохмотьями свисала. Тебе надо к нам, подлечиться, как на курорт. Не дай бог инфекции попадут в раны, сепсис начнется. Я же вижу, в сравнении со Вторушей у тебя процесс более запущенный.

– Что ты заладил, Вторуша. Вторуша. Дурацкое имя.

– Прости, мне тоже его имя поначалу слух резало. Дело не в нем, пока я тебя не нашел, ты могла сама с собой договариваться о том, как ты собираешься жить, но теперь, когда я знаю о тебе, позволь и мне влиять на твои решения.

– Почему это?

– Да потому, что людей, как нам видится из своей Зарянки, осталось не так уж и много. Нам надо держаться вместе и думать о том, как не сгинуть окончательно. Держаться по одиночке, самый верный вариант погубить самих себя.