– Парень, можешь смело уходить! – крикнул другой старик. – У тебя, в отличие от нас, еще вагон времени, а голем вызывает не по очереди. Я уже две недели жду аудиенции.

– Две недели? – парировала седовласая женщина в белом вечернем платье. – Арчибальд, я потеряла счет дням с тех пор, как прождала полтора месяца, а это было уже несколько недель назад!

– А я здесь уже почти год, – вставил еще один незнакомец.

Барон Ким склонился ко мне и сказал:

– Мы все ждем очень долго. Вечный присылает за нами голема, когда ему заблагорассудится. – Старый мандари заломил руки. – Ему нравится заставлять нас ждать.

– Я маркиза Сарматии! – объявила дама в белом, невыразительно стуча тростью по толстому ковру. – Это публичное оскорбление, говорю вам, оскорбление!

– Маркиза, а я – великий герцог Милинды, – ответил внушительного вида мужчина, лишь немного ссутуленный возрастом. – И что с того?

– Все мы здесь лорды, – дипломатично заметил барон Ким.

– Я простой торговец специями! – возразил мужчина, серое лицо которого напомнило мне старого вилика с Эмеша. – А Пардос вообще художник!

– А вы кто, незнакомец? – спросила меня маркиза Сарматии.

Убедившись, что колени перестали дрожать, я выступил вперед, лишь сейчас осознавая, что со мной нет моего меча.

– Адриан, – представился я, охлопывая карманы шинели в поисках оружия. Должно быть, забрали стражники.

Спохватившись, я вспомнил, какой эффект произвело мое представление на старого мандари, и поправился:

– Адриан Анаксандр Марло, из констелляции Виктории, с Делоса.

– Чушь! – воскликнул один из лордов. – Что такой сопляк здесь забыл?

– Фредерик, это не чушь, – ответила какая-то темнокожая женщина. – Наместники Делоса действительно Виктория, ветвь Возничего… Несколько тысячелетий назад одна имперская принцесса вышла замуж за наместника Делоса. Если дом Марло оттуда и имеет кровные связи с наместниками, то этот мальчик – пэр.

– На вид похож… – заметил великий герцог Милинды, поправляя шафрановый плащ.

Стиснув зубы, я выслушивал малоприятное мне обсуждение моей семейной истории. За те годы, что я был наемником, все это казалось мне донельзя банальным, хотя вовсе таковым не являлось. В древности, возможно, было проще. Тогда правителю достаточно было лишь провозгласить себя таковым и заставить других поверить в свое могущество настолько, чтобы в него продолжали верить, даже когда оно иссякнет. Говорят, что сам Александр, почитаемый многими как праотец нашей Империи, однажды спросил схоласта Диогена, зачем тот роется в груде костей. Диоген отмахнулся от молодого императора, сказав, что ищет кости отца Александра, но не может отличить их от костей рабов.