Древнее, местами прогнившее полотно было настолько старым, что алая кровь несчастного сына Сатурна стала грязно-коричневой. Вспомнив это полотно, я представил себе глаза людей, собравшихся в этом мрачном зале. Лорда Кима и графини чего-то там. Великого герцога Милинды и норманского торговца специями. Они знали. Они знали, кем они были.

Глупцы могут смотреть на таких людей свысока и утверждать, что их извратило богатство. Тем, кто не нажил богатства, легко притворяться моралистами, как будто они сами не поддались бы соблазну, представься им такая возможность. Бедные не более нравственны. Просто у богатых больше возможностей безнравственно тратить свое состояние. Сколько человек отправились бы на Воргоссос, если бы могли? Сколько триллионов?

– Сон, он ничуть меня не беспокоит! – воскликнула графиня. – Напротив, это я мешаю ему читать!

– Вовсе нет! – возразил я, надевая маску вежливости, чтобы заглушить крики в голове. – Мы просто обсуждали, гм… процедуру.

Барон Ким уселся в кресло напротив моего дивана и пустой доски для друажи.

– Надеюсь, меня скоро отведут вниз, – рассеянно сказал он. – Я здесь уже слишком долго.

Он открыл ящик стола и принялся доставать потертые мраморные фигуры:

– Еще партию, лорд Марло?

Глава 32 Сатурн или Дит

Глава 32

Сатурн или Дит

Весь этот белый камень напоминал об огромных залах нашего некрополя. Следуя за големом Юмэ по лабиринту скучных коридоров, я мысленно слышал, как со сталактитов на крышки саркофагов моих предков капает вода, образуя темные лужицы.

Когда меня позвали, поднялся настоящий бунт. Ким и другие титаны ворчали, что я еще ребенок и пригласить должны были их. Юмэ проигнорировал их, а сами они настолько жаждали получить темное благословение Вечного, что никто не осмелился поднять на голема руку.

Я больше никогда их не видел и не знаю, добились ли они нечистого причастия.

Мне и знать-то не хотелось.

Я нашел своего Вергилия и молча двинулся за ним сквозь каменные залы без окон, сквозь запертые железные двери, мимо квадратных колонн, поддерживающих невидимый в тенях потолок. Робот не отвечал на вопросы, поэтому я перестал их задавать. На пути – ни среди колоннад, ни на витых лестницах, ни в пустых портиках, ни в обеденном зале с железными, привинченными к полу столами – нам не встретилось ни слуг, ни стражников, ни камер. Мы спустились на несколько сотен ступенек вниз, обогнули десятки углов, миновали множество этажей. Самостоятельно найти дорогу назад я бы не смог.

На пути возникла массивная железная дверь. Круглая, утопленная заподлицо с полом, в три человеческих роста диаметром. Какой-то безымянный подземный мастер поработал над ней плазменной горелкой, украсив плотную поверхность барельефом, изображающим мальчика, восседающего на троне над поверженными чудовищами. Я предположил, что чудовища – это машины, Возвышенные, а мальчик, судя по всему, был Кхарном Сагарой. В руках он что-то держал. Какую-то бутылку.