– Вы столь многим пожертвовали ради мира… но все обернулось иначе.

– Переживу, – ответил я, встретившись с ней взглядом.

Мы оба замолчали, найдя утешение в нашей лжи. Я еще чувствовал слабый запах смятых цветов, оставленный Найей, и был рад, что Валка его не ощущает или не понимает, откуда он взялся. Я боялся увидеть в ее золотистых глазах осуждение, тем более несправедливое. Женщины обычно судят мужчин, выносят им приговор и приводят его в действие – пусть и не всегда своими руками.

Теперь мне кажется, что мое желание устроить переговоры со сьельсинами и заключить мир было в значительной степени мотивировано юношеским желанием произвести впечатление на Валку. Так случилось при дворе Балиана Матаро и в Калагахе. Когда мы были едва знакомы, она считала меня сначала мясником, затем – простым невеждой. Будучи родом из Демархии, она терпеть не могла любую иерархию и всех, кто был ее частью, включая меня. Она выпячивала свое пренебрежение к классам и привилегиям и презирала меня за мои. Ее предрассудки и суждения в отношении меня отчасти позволили мне осознать мои собственные предрассудки и ошибки. Не желая и не умея извиняться за то, кем я был, я всячески хотел доказать, что она просто меня не понимает.

Доказать, что я более разносторонний человек. И я стал более разносторонним.

Не поймите превратно, мира я тоже хотел, но лишь в том абстрактном смысле, в котором его хочет большинство людей. Меня привлекали сьельсины – пришлые, необычные, интересные. Я считал, что по этой причине предложил свои услуги сэру Олорину Милте и Бассандеру Лину в ту ночь, когда Уванари, Танаран и их команда разбились на Эмеше. Теперь мне кажется, что это Валка придала моим желаниям вес и смысл.

Возможно, поэтому мне так больно было слышать, как она сдается. Я не хотел улетать отсюда с пустыми руками. Может быть, дело в тех лицах, что пылали в моей памяти. Уванари и другие. А может, как я всегда утверждал, дело в том, что я в самом деле верил, что мое дело правое, как будто я – тридцатипятилетний мальчик – действительно понимал, что такое справедливость и как ее добиться.

– Вам удалось узнать, чем они тут занимаются? – сменила тему Валка.

Она наконец повернулась ко мне и прислонилась к витрине, опершись на тонкий порожек, отделявший стеклянную часть от деревянной.

– Точнее, как им все это удается? – пояснила она.

Я представил, как вокруг из тусклой дымки материализуются силуэты Кима и других нобилей. Представил баронессу Арфлер из Варадето, чернокожую леди Катерину, тонущую в чане с чернильной жидкостью. В моем воображении она и остальные женщины вылезали оттуда стройными и осанистыми, чистыми, пышущими здоровьем, с молодыми улыбками. Следом выбрался барон Ким, седые волосы которого вновь стали черными.