– Значит, они существуют?

– Сама не видела, но… да, существуют. – Она уселась на пол, согнув ноги так, что колени достали ей почти до плеч. – Их находили примерно на десятке планет, довольно кучно расположенных в верхнем рукаве Центавра. Там есть признаки существования древних цивилизаций: фрагменты скульптур, как нам кажется, и несколько погребенных в горах зданий. Но за столь долгий срок там почти ничего не осталось.

– Значит, это не Тихие?

– Нет, они гораздо древнее. О них вообще ничего не известно, за исключением того, что они оставили после себя Омуты.

– Рыси, львы и волчицы, – повторил я, кутаясь в шинель.

– Что-что? – удивилась Валка.

– Цитирую Братство, – отмахнулся я. – Что они из себя представляют, эти Омуты?

Валка пожала плечами:

– Какой-то микроорганизм, как вы и сказали. Что-то вроде живого компьютера. Они способны изменять другие организмы на атомном уровне. Говорят, люди окунались в них, желая снова стать молодыми и красивыми…

– Или видеть время, – перебил я.

– Или видеть время, – согласилась Валка. – Думаете, Братство из таких?

– Оно тоже видит время, но на этом сходство заканчивается, – ответил я. – Но не уверен. Все это так странно.

Перед глазами встала картина: моя голова смотрела вверх с земли у самых моих ног, я почувствовал, как хлещет дождь, когда я занес клинок, чтобы сразиться с повелителем сьельсинов – всех сьельсинов? Чепуха какая-то. Сьельсины были разрозненным народом, без централизованной власти или правителя. Одной Земле известно, сколько клановых флотилий бороздило космические просторы. У них не было лидера, но я не сомневался в том, что видел.

«Мы должны быть».

– Мы должны быть, – пробормотал я.

– А это еще что?

– Они тоже это сказали.

Я прислонился головой к стене. Бетон был холодным, голова мокрой, и я задрожал. Радовало лишь то, что одежда просохла.

– Как думаете, что Кхарн с нами сделает? – спросил я.

Валка плотнее укуталась в камзол и вся сжалась: