– Даже не думай, девчонка! – рявкнул Калверт, оборачиваясь к Валке.

Распластанный на полу, я чувствовал ее волнение, видел, как напряглись ее плечи для удара.

– Хозяин требует не вредить вам, – произнес Возвышенный. – Хорошо. Пусть будет так…

Он отпустил мою руку, втянул свою обратно и взял меня за подбородок. По-прежнему удерживая другую руку ногой, он прижал ампулу к ране на моей щеке и сказал:

– К сожалению, больно не будет.

Я не мог возразить и лишь попробовал подтянуть ноги, чтобы спихнуть с себя химеру, но стальное тело Калверта весило больше, чем мог бы поднять сам Атлант. Краем глаза я видел, как белая ампула наполняется красным. Какая-то трубка качала в этот стеклянный контейнер мою кровь. Я пробовал кричать, ругаться, но стальная хватка не позволяла мне разжать челюсти, и мне оставалось лишь надувать ноздри и фыркать.

– Возможно, хозяину захочется поносить твое лицо. Заменить убитых тобой детей. А может, я заведу себе тебя в качестве питомца. Будешь обслуживать клиентов, как милашка Найя. Как тебе такое?

– Отпусти его! – потребовала Валка без капли страха в голосе.

Я попробовал повернуть к ней голову, но мог лишь смутно предполагать, где она находится.

– Теперь твоя очередь, дорогуша, – произнес Калверт, выпрямляясь.

Я заметил, как он достал из коробочки новую ампулу. Улыбнувшись во весь рот, он так и не отпустил меня. Когти на его ноге могли бы запросто отсечь мне руку, если бы Калверт захотел, поэтому я оставил попытки сопротивления. С первой дождливой ночи в Боросево я еще ни разу не чувствовал себя настолько беспомощным. Я не знал, был ли я в силах сделать хоть что-нибудь и был ли у меня выбор. Снизу я не видел лица Калверта целиком, но знал, что он упивается, разглядывая Валку, потому что тон его был игривым и непристойно шутливым.

– Ах, если бы только я по-прежнему был мужчиной, – сказал он.

– Отпусти ее! – повторил я слова Валки, но мой голос сорвался.

Калверт смерил меня уничижительным взглядом. В его черных глазах не было ничего человеческого.

– О, не дождетесь. Мне нужен полный комплект, – ответил он, подражая моей манере, и резко крутнулся.

Я не почувствовал пинка, пока не очнулся.

* * *

Очнулся я под барабанную дробь полусотни поврежденных сосудов. Голова трещала так, будто мне врезал кулачный боец с латунными кулаками. Рядом сидела Валка, протирая мне лицо тряпкой. Увидев, что я пришел в себя, она улыбнулась, но без особой радости.

– Что случилось? – спросил я.

Говорить и шевелить челюстью и языком было нестерпимо больно, и я замолчал.