Но теперь Отейм мертв. Сгорел в адском пламени камнежога. Но одна из хитростей Отейма, помогающая выжить в пустыне, продолжает жить и после его смерти. Сам Отейм научился этой хитрости еще у кого-то, а тот человек тоже получил знание о ней от своего предшественника. Очень простая, но жизненно важная вещь: ты не потеряешь фремнабора, и он не будет мешать тебе копать. А вся-то мудрость заключается в том, что ранец просто привязывают за лямки к ноге.

Пол даже почувствовал, что это не его нога, а нога другого человека, жившего задолго до него, на заре истории Дюны. Он вспомнил тот день в самом начале пребывания на планете, до того как фримены нашли и воспитали его. Тогда он потерял фримплект, залог выживания. Они с матерью в тот же день наверняка умерли бы в пустыне без необходимых инструментов. Но тогда их обоих спасло учение прана-бинду – это учение доводит энергию до самых сокровенных глубин сознания и передает ее всем, даже самым мелким мышцам.

До него вдруг дошло, что большую часть жизни здесь, на Арракисе, он стыдился своей матери. Она принадлежала Ордену Бинэ Гессерит. В ней текла ненавистная кровь Харконненов, убивших его отца. Но до нее были бесчисленные другие – бесконечная рать людей, и каждый обладал символической ногой, к которой лямками был привязан символический фримплект.

Пол чувствовал, что, предаваясь этим размышлениям, он почти вплотную подобрался к поверхности. Теперь надо очень осторожно выбраться из-под песка. В момент выхода на поверхность фримен был практически полностью беззащитен. Наверху его могла ждать любая неожиданность, самой опасной из которых был смертельный враг, привлеченный звуком земляных работ.

Он осторожно продвинул инструмент вперед, инстинктивно чувствуя, что вот-вот пробьет наружный слой.

В туннель посыпались пыль и песок, в отверстие проник дневной свет.

Пол выжидал, напрягая слух, зрение и даже обоняние.

Отверстие не закрывала никакая тень – было видно только серое небо, темнеющее на закате. Стоял сильный запах специи. Открытый участок щеки, не защищенный костюмом, холодил вечерний ветер. Южный ветер шевелил песок, и до слуха Пола доносился убаюкивающий шорох. Это был вечный, ни на минуту не прекращающийся звук – визитная карточка пустыни. Он прижался ухом к плотной утрамбованной стенке туннеля – и ничего не услышал: ни рева приближающегося червя, ни барабанного стука колотушки, ни скрипа песка под шагающими ногами.

Пол вставил в нос воздушные фильтры, тщательно застегнул костюм, закрыл ранец с фримплектом и выскользнул из туннеля наружу, на наветренный склон дюны. Песок был твердо утрамбован пронесшейся бурей. Он хрустел под ногами, как снежный наст. Южный ветер нес с вершины дюны какие-то хлопья. Да, действительно, вокруг на песок ровным слоем ложились коричневые хлопья. Пол поймал несколько из них и приложил к носовому фильтру. В нос ударил аромат свежего меланжа. Он оглядел склон. Вся пустыня вокруг – насколько хватал глаз – была покрыта толстым слоем специи – огромным скоплением меланжа, видимо, буря вырвала из глубины мощный пласт. Он подбросил пушинку специи в воздух и начал взбираться на гребень дюны, утопая в сугробах меланжа.