Бросив СКАР на грудь, Серега дернул со спины милкор. Вскинул к плечу, прикидывая и угол подъема ствола…

– Осколки! – предупреждая, среагировал кто-то из бойцов.

…и Сотников, один за другим, высадил три выстрела, стараясь уложить навесом за поворот.

Захлопало, фонари потухли. Продолжая держать гранатомет у плеча, он замер, вслушиваясь во тьму. Двести метров для направленных микрофонов не предел, должны уловить шумы и шорохи… однако с той стороны молчало.

– Продолжаем движение. Немой, бери науку и снайперов, занимайте подстанцию. И ослов, чтоб в галерее не торчали. Шпиона в потерну, позиция на выходе в цеху, под потолком. Милкор ему оставляю… – не отрывая взгляд от изгиба, он опустил гранатомет на пол. – Работаем. Вперед.

До изгиба дошли за минуту. Сзади наконец-то поджали – Серега, двигаясь на прежнем месте, за отделением Росича, слышал и сопение активной экзы, и гулкое тяжелое погромыхивание щитов, и постукивание о бетон ослиных копыт, и шуршание снаряги… Обойма, сжавшись, шла синхронно, единой плотной группой, когда каждый чувствует поддержку товарища и сам готов мгновенно поддержать. Стволы вперед, сектора разобраны – любая цель, вынырнувшая под выстрел, немедленно давится. Теперь, когда боевой режим превратил людей в автоматы, оголив рефлексы по максимуму, когда боец чувствовал только свое оружие, палец на спуске и бетон под ногой, вряд ли остановил бы и ребенок…

Изгиб. Чисто. Живых нет, только изорванные тела. За поворотом, куда достали осколки, еще пятеро – трое мертвы, двое вяло шевелятся на бетоне, безуспешно пытаясь уползти. Дострел. Один из них, тощий мужичок с торчащим из-под тряпья отростком-хвостиком, цеплялся за ремень РПГ-34, и Серега почувствовал на периферии щелчок холодной бесстрастной мысли: успел. «Град» разом подмел бы галерею… Подобрав трубу, закинул за спину – пригодится.

Дым уже рассеивался, впереди просматривался очередной отрезок транзитной – и в пятидесяти шагах чернел зев бокового коридора. Логово. На всем пространстве галереи было пусто – но за ребра не заглянешь, могут прятаться и там…

– Внимание в своих секторах! – подстегнул он бойцов. – Не расслабляемся! Бросок до ветвления! Букаш и Медоед идут мимо, чистят дальше до изгиба. Остальные входим. Немой! По готовности Шпиона сразу доклад! Пошли!

Сто метров – это бой на ближней дистанции. Реакция – мгновенная. Здесь уже думать некогда, здесь рефлексы работают. Мозги – они потом поспевают, по факту… И считать поправки не нужно – выстрел прямой, упреждений никаких. А вот помочь стволу точно стоять на цели – это обязательно. Потому – движение плавное, ноги семенят, перекат с пятки на носок, чтоб пламегас не прыгал… Аборигена, вынырнувшего справа, снял Енот. Едва показался, влет, тот даже ствол вскинуть не успел. Слева – еще один, пятьдесят шагов, грудная мишень. Выстрел – среагировал Карабас – и дикаря кувыркнуло через себя. И сразу двое справа! Сидят, с-с-суки, ждут!.. Первого снял Серега, успел первый, в голову. Затылок плеснул зеленью, тело исчезло за ребром. Второго отработали Прапор и Енот: одиночки слились в единый выстрел, цель поражена. Рефлексы. Пошла динамика!.. Тело, спущенное с цепи, дрожало взведенной пружиной, кипело адреналином, взрывалось движением в ответ на любое изменение в секторе, успевало прежде противника. Динамичное прохождение – оно всегда так.