По жилищу стало окончательно ясно, что в ПУ живет человек. Хотя ожидать в паутине можно все что угодно – мог и мутоид здесь обретаться, а то еще чего похуже… Но это явно был человек, и человек вполне цивилизованный, обладающий знаниями. Наверняка это он совершал набеги на близлежащие узлы – жилище его, по меркам Дома, обставлено было шикарно… Большая центральная комната с диваном, креслами, журнальным столиком и огромным плоским экраном; кухня-столовая с четырьмя электроплитками, разделочной стойкой, раковиной и огромной вытяжкой; спальная комната с настоящей кроватью; кладовая, которая ломилась от припасов; рабочее помещение, что-то вроде кабинета, с несколькими компьютерами… Оставалось дождаться его возвращения.
Хотя осмотрели только три блока, дальше Серега решил не лезть – конец дня, пора располагаться на ночлег. Да и смысл углубляться в дебри комплекса, если проще подождать хозяина? И встретить его нужно именно здесь, в собственной берлоге, чтоб сразу в ловушку влип и не выкрутился. Благо, следов они за собой не оставили и понять, что у него гости, он не сможет. Разве что здесь камер понатыкано… Но это уж неизбежное зло.
Расположились в центральной комнате, самой большой. И после горячего душа – впервые за два месяца! – после ужина и подготовки к следующему дню – наступило личное время. А вместе с ним наружу полезло и любопытство.
– Давай, рассказывай, – полулежа на своем матрасе, подтолкнул научника Хенкель. – У меня тоже кой-какие догадки – но у тебя наверняка уже выстроилось.
– Да почти сразу, – проворчал Знайка со своего матраса. – Один плюс один… и еще плюс один и плюс один сложил… И срослось. Теперь еще в самый центр этого объекта заглянем, на Люк полюбуемся. Там он, никуда не делся. А еще неплохо бы документацию полистать…
– Тогда давай с самого начала, – прогудел со своего матраса Дровосек. – И помедленнее.
– Мне всегда казалось странным, что над воротами Дома намалевана цифра триста, – начал Знайка. – К чему она? Почему именно триста? Буквы вэ-шэ – ладно, их никуда не пришить… но цифра как-то не соотносилась с нумерацией нашего горизонта. Без дополнительной информации не анализировалось и не сопоставлялось. Тот самый дуб, о котором я говорил, – он был там, вверху, вся его крона вместе с ветками, листьями и стволом. А мы видели один только корень…
Уже в процессе подъема у меня начало что-то складываться. Брезжить… – Илья поднял руку и покрутил пальцем вокруг макушки. – Тут, во-первых, нужно понять сами переборки. Оказалось, что они закрыты везде, даже и выше триста сорокового. Переборки же, как мы знаем, падают при авариях. И как-то странно они расположены – отрубают некую область, расположенную строго над Домом, горизонт над горизонтом!.. Но жирной точкой стало вот это, – он повел рукой вокруг. – Пункт Управления. Дом – часть одного гигантского сооружения. Или механизма… Может, что-то вроде лифтовой клети, которую опускали вниз… Хотя нет, маловероятно, – перебил он сам себя. – Вес – огромный, тысячи тонн, и поднимать-опускать такое… Это нужны мощнейшие моторы и прорва энергии. Мне кажется, проще все. Мы сейчас сидим на двести девяносто девятом – поднялись на трехсотый и потом еще сорок метров по лестнице. И значит, Дом изначально находился как раз под нами, под Пунктом Управления. На трехсотом. Именно об этом и говорит цифра. Но потом… Потом был Грохот. И Дом, оторвавшись от ПУ, упал вниз. А скорее – сполз. Именно сполз, иначе при падении мог и разрушиться. Сполз по огромной двухкилометровой шахте. Процесс падения-сползания – и есть наш Грохот. И… застрял. О том, что шахта уходит еще глубже, говорят переборки на триста пятьдесят первом и втором. А возможно, и ниже… Дом застрял, и при этом немного покосился. Помните шарик?.. А защитные механизмы закрыли переборки на всех горизонтах, начиная с трехсотого. То что переборки упали и ниже – объясняется этими же механизмами. Ну черт его знает, вероятно, так защита отстроена. А пятидесятый… Дом остановился, и это явилось запретным импульсом к срабатыванию переборок и на нашем горизонте.