Но выдыхался и он сам. Двигался он на пределе скорости, на грани, быстрее уже не мог – и такой темп невозможно держать долгое время. Две… три… четыре минуты непрерывной работы на высочайшей скорости! Пахала не только физуха, но и мозг, и нервная система: хватая движение врага, просчитывая траекторию нырка, скрутки, дистанцию удара, вылавливая матовый взблеск смертоносных клешней… Ювелирная работа на острие, когда малейшая ошибка – смерть. Да и кувалда! Молот весил килограмм десять – и попробуй покрути этой хреновиной! Это вам не кулачками танцевать…

Сколько он еще выдержит, Серега не знал. Подмоги не предвиделось – переусердствовал с толчком от испуга: Илья, улетев под верстак, все ещё лежал ничком, не подавая признаков жизни. Головой, что ли, приложился… И до обоймы далеко, вряд ли пацаны слышат, даже не смотря на весь этот адский грохот. Здесь шло уже на чистую выдержку, кто первый сдохнет: либо он успеет уработать контроллера – либо металл выстоит и прогнет его самого. Может, три… может, пять минут. А дальше конец.

К накапливающейся усталости прибавился и еще один нехороший фактор. Чтобы разогнать молот до требуемой мощности, приходилось, набирая инерцию, крутиться волчком – и значит, пусть и на короткие мгновения, но все же выпускать машину из поля зрения. Механизм очень быстро сообразил, что перед каждым ударом есть доли секунды, когда человек теряет его – и, обработав результат, изменил тактику. Теперь он делал короткие броски как раз в эти моменты – и Серега фактически чудом сумел увернуться от первой же атаки. Пришлось менять тактику и ему – теперь он пытался бить с дальней дистанции, благо рукоять кувалды позволяла кое-как дотянуться до буратины… но процент результативных попаданий тут же резко снизился, и он с ледяным холодком понял, что начинает проигрывать.

Он чувствовал, что уже на пределе. Горячей наждачкой драло горло, кузнечными мехами, качая воздух, вспухали легкие, грозило расколотить грудную клетку сердце… Плечи, принявшие на себя чудовищную нагрузку – пахал ведь как молотобоец в кузнице! – ломало болью. Горел адским пламенем пресс, межреберные и широчайшие – именно эти мышцы во время удара давали молоту разгон, именно они работали с максимальной выкладкой. Свинцовой отказывающей усталостью наливалось тело… Механизм же, несмотря на все полученные повреждения, продолжал работать. Пусть и не так четко и размеренно, как раньше, пусть и появилась в его движениях вялая задумчивость – но он и не думал сдавать. И Серега понял – кончено. Он был быстрее машины… но сделать ничего не мог.