— Неважно выглядишь, — заметил я товарищу, приглашая того усаживаться в кресло за журнальным столиком.

— А чувствую себя ещё хуже! — парень буквально упал в кресло.

— Ты уже пробовал республиканское вино? — начал я издалека.

— Откуда! Я ведь не пью…

— Отлично, значит, я первый тебя угощу!

— Леон, я…

— Послушай, Павел. Я ведь тоже не пью. Лёгкое экзотичное вино в небольших количествах — это всё, что себе позволяю. Не буду я тебя спаивать. Исключительно в лечебных целях предлагаю.

Под моим напором товарищ сдался. Первую бутылку мы уговорили за каких-то полчаса, так и не перейдя к серьёзному разговору. Я спрашивал Павла о жизни на Земле. О том, как на ней отразилось появление пришельцев. Он хмыкал и утверждал, что никак. Намекал и на моё схожее мнение, раз я отдал оружие не только русским, но и китайцам — для баланса. Локальные войны как шли, так и идут, неравенство людей и целых народов по-прежнему режет глаз, и стало за время моего отсутствия только рельефней. Запад продолжал грезить мировым господством, Китай с Россией продолжали теснить его с рынков третьих стран. Разве что появился новый жанр кинематографа и художественной литературы — про реалии жизни пришельцев. Воображаемые, конечно.

— Думаю, тебя бы наши писаки и режиссёры с руками бы оторвали, — вещал раскрасневшийся аналитик, напрочь забыв обо всех своих треволнениях. — Из землян про внеземную жизнь никто не знает — ты единственный.

— «Специалисты» по пришельцам появились задолго до самих пришельцев, как «специалисты» по коммунизму — до его реального появления. С тем же результатом, — фыркнул в ответ, отпивая глоток тягучей янтарной жидкости с отчётливым привкусом муската. — Поверь, останься я на Земле, жил бы где-нибудь в глухомани… на том же Тибете…

— С гаремом европеек?.. Сомневаюсь… Они бы тебя заставили снизойти до цивилизации.

— Зачем мне европейки? С местными бы познакомился… Думаешь, они хуже? Китаянки очень даже ничего… Хотя обобщать не могу, я знал только китаянку американского происхождения. Но с отличной родословной и великолепным воспитанием по-китайски.

Мы ещё немного побалагурили, а потом как-то незаметно перешли к животрепещущим вопросам. Вернее, я навёл на них своего товарища, а он вдруг взял, и не стал уходить от темы.

— Леон, я видел твоих боевых товарищей. Честно скажу: я в растерянности. Умом понимаю, что то, что вы делаете — это разновидность предательства своего собственного государства… тьфу ты!.. Планетарного образования. Не перебивай! То, что вы затеяли, ведёт к утере суверенитета. Возможно, лишь частичной, но ведёт. Посуди сам. Идёт война. Республика агрессивно атакует. Вы с Валери, как представители этой силы, ведёте подрывную деятельность в стане врага. Умыкаете необходимые военные ресурсы, раскачиваете идеологическую ситуацию, ведёте пропаганду на флоте и в спецслужбах. Но я вижу и другое. Эти люди… которые идут за тобой… они идейные! Они готовы умереть за свои убеждения! Я такое только в книжках видел. Например, когда испанцы вершили свою революцию, которую потом подавили националисты-фашисты, поддержанные Германией и Италией. У нас в Российской Империи такие же люди сражались за новый строй, а другие дрались за царизм. Идейно. По колено в грязи и крови. Наплевав на кучу бытовых проблем, наплевав на возможность лишиться самого ценного — жизни. У каждого была своя правда. Так и твои сейчас. У них своя правда, и они считают её единственно верной. Я видел, как жил твой идеолог, Критыч.