Работника лопаты, если у капрала все сложится, тоже можно брать для разговора. Однако на все про все у вас после этого будет не более суток. Точнее, до следующего утра. Слишком быстро ребята среагировали в прошлый раз, и не Маршанд их предупредил. Тогда кто и как? Чтобы у уголовников была своя агентура в полиции? Ерунда, сказки, но все же… Все же с момента начала операции надо действовать очень быстро.

Затем, нужна поддержка наверху – черт знает, кто за эту сволочь заступиться захочет. Во всяком случае, отдельные завсегдатаи этого борделя крови могут попортить от души – один секретарь прево чего стоит.

А главный вопрос – что после этого делать с детьми? Отдать монахиням? Девочек, которые о сексе знают больше взрослых женщин и считают это нормальным, может даже веселой игрой? При всем уважении к сестрам, вряд ли они смогут их понять, а тогда ужас ломки уже и так изломанного детского сознания. Ломки жесткой, через колено, и кто знает, чем это кончится.

Нужен кто-то со стороны, кто-то авторитетный, кто смог бы просто смотреть и поправлять, тактично выверять курс труднейшей задачи – возвратить в мир детей, изуродованных жерновами мамаши Шантерель.

И такой человек на весь Амьен, пожалуй, один – молодая графиня де Бомон, мадам де Ворг.

Но это потом, сначала – работа. Кстати, вот и мэтр Вида заходит, и азарт в глазах горит ярким пламенем.

– Есть, нашел, можно хоть сейчас брать – эта сволочь надрался, как свинья, до полудня точно не проснется!

– Ты прямо специалист! Я тебя пьяным-то ни разу не видел, откуда такие познания в питейном ремесле? Может, для него вино – как для ребенка молоко – выпил, поспал, и все в порядке?

От этих слов Вида передернуло:

– Слушай, сержант, вот только о детях не надо, будь человеком. Я же едва держусь, я же заснуть не смогу, пока эти гады живы!

– Сможешь! – Ажан не сильно, но твердо ударил кулаком по столу. – Сможешь, – подошел и положил руку на плечо капрала, – потому что иначе все было напрасно, иначе ничего не изменить, а за твою горячность тебе мамаша Шантерель большое спасибо скажет. Знаешь, я, когда думал, куда после армии идти, познакомился с одним стариком, – стал придумывать Ажан, – он всю жизнь в полиции прослужил. Так вот он мне сказал, что у полицейского должны быть чистые руки, горячее сердце и холодная голова[49]. Я не священник, чтобы о твоих руках разговаривать, но горячее сердце точно есть. Ты только голову сейчас остуди, тогда мы с тобой все сделаем. Сможешь?

Вида посмотрел на этого юнца с изуродованным лицом, на седину в его волосах, а спина выпрямилась, плечи развернулись, и само вырвалось: «Смогу, сержант».