И она действительно запела! Сильно, красиво, возможно недостаточно женственно — ну так и песня была отнюдь не лирикой. Это был гимн красоте космоса, его манящей неизведанности, его невероятной эстетической притягательности. На Земле есть песня о тоске космонавтов по родной планете, смысл же этой баллады был прямопротивоположным, можно сказать, вывернутым наизнанку. Бескрайняя глубина, в которую тянуло провалиться; звёздный ковёр, на котором хотелось нежиться в полном умиротворении; манящее тепло далёких звёзд, желающее отдать себя человеку; изнывающие, тоскующие по жизни планеты — вот самые яркие аллегории песни. В ней, как ни в чём другом, проявилась сама суть повёрнутой на Экспансии ветви, причём повёрнутой с самых своих первых, неуверенных ещё шагов по бескрайним просторам вселенной. Они стремились туда, это стало смыслом их жизни, единственным горячечным желанием. Стоит ли удивляться, что метиллии добились своего, сделали космос человеческим? Очеловечили его, окосмили себя — это был взаимный процесс. Метиллии не мыслили себя без Экспансии.

В песне звучало и то, что несло в себе зёрна будущей Эпохальной Революции — здесь жила тяга ветви не просто в космос, но к слиянию с космосом, к приспособлению себя к явно враждебным, смертельным условиям его бытия. Можно сказать, метиллии стремились слиться с ним в единое целое — как сторонники дикой природы пытаются слиться в единое целое с природой. Древняя песня древнейшей человеческой ветви стала лакмусовой бумажкой этого рода, кристально чётко высветила саму суть его предназначения, суть его «дао», его путь. Это было просто нереально сильно.

Я сидел, совершенно ошеломлённый глубиной и экспрессией слов. В песне звучала тема преодоления, поэтому она была отнюдь не мягкой, но в то же время в ней жила и удивительная эстетика. Сильные ритмы сливались с тонкими и даже невесомыми напевами. Так в самой музыке нашла воплощение тема неизбежности единения с космосом — тонкая нить человечества и непредставимо сильный космос, или наоборот… По звучанию это была некая баллада с маршевыми нотками. Удивительная, чуждая всему привычному ритмика завораживала. Я даже не сразу осознал, что к голосу метиллии уже давно примешиваются голоса остальных представительниц ветви — даже Кикки прониклась и пела не менее самозабвенно, чем сестра по стае.

Когда оборвался последний напев, я выдохнул и тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Не тут-то было! Следующей затянули «песнь рода» ариалы. Вступили с сестрой сразу на два голоса, и сразу же бросили меня в новый полёт к неведомому. Песня второй ветви Республики выделялась маршевой силой. Основная её тема звучала в единении человечества, единении всех его разрозненных фрагментов с тем, чтобы из них составилась мозаика величайшей в истории галактики картины торжества жизни — ни много ни мало. Человечество изображалось древом, корни которого многочисленны, но все они в итоге образуют единый ствол. Именно ствол возносится к солнцу и звёздам, корни же служат лишь условием этого вознесения. Тонко и остро, удивительно злободневно звучали слова ариал. Торжественность жила в каждом звуке, в каждом слове, но торжественность не пафосная, а какая-то естественная — в свете затронутой по-настоящему глобальной темы. Ариалы обрушили на меня своё видение Экспансии, и это не было виденьем сегодняшнего дня. Это был их путь к Экспансии, именно с таким посылом они прокладывали свою дорогу к звёздам. Когда-то именно такой подход помог ариалам собрать в кучу «корни» человечества на своей изначальной планете, чтобы из них выросло нечто невообразимое, нечто новое, гордое, торжественное.