Сама разведчица замерла, анализируя окружающее её пространство всеми доступными ей органами чувств, усиленными дружественной электроникой. Когда погрузчик мягко подхватил её временное убежище и водрузил на дорожку транспортира, женщина немного расслабилась. Всё было тихо, преследователи гонялись за фантомом её электронной проекции. Тогда Стефи попыталась понять, в каком месте прокололась. Видимо, слишком расслабилась. Неожиданная любовная связь подействовала на неё уж очень расслабляюще, лишила осторожности. Ведь было очевидно, что охранители после происшествий в городе на взводе и роют землю в попытках выйти на эмиссаров Организации. Прошлый раз они почти попали в цель, её спасло лишь своевременное предупреждение агентов Дальней разведки, да дерзкое поведение мечника, выведшего из строя высокотехнологичную аппаратуру. Теперь круг загонщиков опасно сжался. И вовсе не очевидно, что ей удастся из него выскользнуть.

Видимо, чутьё многоопытной подпольщицы не зря посылало в сознание импульсы пессимизма. В какой-то момент вся охраняющая её покой электроника взвыла, предупреждая об опасном облучении, но было уже поздно. Мощный стационарный парализатор уже отработал по контейнеру, гарантированно глуша даже выносливую республиканку. Последним действием охранной системы стала дезактивация ушного импланта связи. Пока его хозяйку будут вести до места заключения, он должен полностью рассосаться в крови, и опознать в женщине агента Дальней разведки станет невозможно. Только если она сама этого не захочет или её вынудят. Но это уже совсем другая история…

Триша лежала на боку, вытянувшись вдоль меня в струнку — лишь легонько приподнялась на локте для лучшего обзора. Её ножка, чуть согнутая в колене, была закинута мне на них живота, а свободная ручка по-хозяйски впивалась в волосы. Ослабляла хватку, и снова сжимала… ослабляла, сжимала… не забывая поглаживать коленом топорщащуюся возбуждением плоть. Совсем не реагировать на сильные рывки волос было невозможно, они возбуждали — особенно в той позе, в какой пребывал. Находиться под грудью столь роскошной женщины и сохранять спокойствие — вообще удел психов и стоиков, к каковым я не принадлежал. А уж видеть над собой её горящие торжеством глаза, ощущать ауру власти и сытого довольства…

— Остальные знают, что ты здесь?

— Теперь — да, — ровно ответила девочка, медленно облизав острым язычком коралловые губки, чем породила во мне новую волну возбуждения.

— Не боишься сорвать операцию?

— Нет. Мне на неё плевать. Я подумала, и решила, что такая операция не для валькирии. Ты должен быть рядом с сёстрами. Драться плечо к плечу. А не шхериться по каким-то норам.