Я не выдержал, прогнулся, подставляя пленительнице шею и грудь. Тогда к когтям добавились губы: хищница была готова взять любой предложенный к сдаче оплот. Опытные манящие касания заставляли не просто выгибаться, они теперь порождали всё нарастающие амплитудные движения и стоны. Сознание полностью растворилось в этой жуткой, сводящей с ума, становящейся самоцелью ласке. И когда напор вдруг ослаб, а выгибающееся в плену когтей тело перестало получать вожделенное удовольствие, я не выдержал.

— Ещё!.. — выдавил срывающимся от возбуждения голосом. — Кошка, ещё! Не останавливайся, прошу!

— Мой! — сытой охотницей прорычала в ответ Триша. Она была довольна. Этого-то она и добивалась. Хотела услышать мой голос, мою мольбу. Любила это ощущение абсолютной власти, любила ощущать её, эту власть, в каждом жесте и звуке. Это была часть нашей с ней игры — время от времени потакать её природе.

— Да, да, кошка! Твой!

— Ты получишь то, что просишь, — милостиво промурчала сребровласая бестия, вновь раскручивая маховик запредельного удовольствия. Меня бросило на неё, совершенно лишённого собственной воли.

Сколько раз мы вот так, полностью, отдавались и брали? Никто не считал. Это было нереально, мы просто не помнили себя в этой сладострастной игре. Только чудовищная усталость — о нет, не физическая! — бросила нас в объятья друг друга, погружая в спасительное забытьё сна.

Глава 19. Операция «Нимфа»

Глава 19. Операция «Нимфа»

Стефи шла по обширному холлу таможенного зала космопорта, сканируя окружающее пространство с методичностью автомата. Сколько на её памяти было таких же зон? Тысячи? Сотни тысяч? Вся её жизнь складывалась из таких вот холлов… и квартир. Где сейчас отдыхал лжепсионец. Настоящий кот, прирождённый боец и просто милый мальчик, так некстати разбередивший её душу…

Уже у досмотровой линии, в поле сканера, разведчицу вдруг кольнуло беспокойством. Даже мысли об оставленном в одиночестве любовнике не смогли вытравить из неё состояния постоянной готовности. Что-то было не так. С некоторой долей ленцы женщина оглядела зал. На первый взгляд всё буднично, ничто не предвещает подвоха. Вот идут люди, такие же, как она, пассажиры. Спокойно минуют черту сканеров и шествуют дальше, к механическим лентам транспортира, движущейся ленты, доставляющей к нужному посадочному сегменту. Зал утопает в солнечном свете, легко проникающем сквозь ряды панорамных стёкол под самым потолком. Пассажирам тоже достаётся от щедрот штарнского светила, они кажутся отсюда полупрозрачными — обведенные контурами золотистых, в красноту, лучей.