– Я должен идти, – сказал Самарин. – Если вам что-то нужно, пожалуйста, не стесняйтесь.

– Обезболивающие, – пробормотал офицер. – Никто не предвидел такого количества раненых, и нужно экономить. Если вам что-то удастся сделать, я был бы благодарен. И не только я…

* * *

Эшелон включал два локомотива, следом за ними тянулась вереница вагонов, загруженных военной техникой, а замыкал его салон. Брусилов прибыл в Новоминск. И не с пустыми руками, Самарин заметил нацеленные в небо дула гаубиц Schneidera. «Наконец-то будет чем воевать против немецких sFH 13», – подумал он.

Якимов выскочил на перрон, который еще помнил начало Варшавско-Тереспольской железной дороги, махнул рукой, и военный оркестр заиграл марш. Визг тормозов заглушил музыку, из-под колес полетели искры, и поезд остановился идеально напротив группы офицеров. Брусилов вышел в сопровождении только адъютанта, принял рапорт Якимова, после чего гневно указал на оркестр. Музыка оборвалась, как отсеченная ножом.

Самарин выступил вперед, но в этот самый момент Матушкин схватил его за рукав.

– Что такое?! – рявкнул генерал.

– Есть кто-то, с кем ты должен поздороваться до разговора с Брусиловым, – сказал он шепотом.

Друг молча показал на салон: из вагона вышла Анна. С недавних пор графиня Самарина.

Офицер, не жалея локтей, пробрался через толпу, окружавшую Якимова, и остановился перед женой.

– Ты с ума сошла?! – со злостью рявкнул он. – Что тебе стукнуло в голову приехать на фронт?!

– Я тоже тебя люблю, – ответила она, не растерявшись. – Хотела тебя увидеть, это так странно? Ну и у меня был эскорт.

– Какой, к чертям, эскорт?! И кто позволил тебе путешествовать в военном эшелоне?

Самарин развернулся, услышав осторожное покашливание. Опираясь на саблю, Брусилов наблюдал за ним с веселыми искорками в глазах.

– Я боюсь, что это моя вина, – сказал он. – Я не мог отказать в просьбе вашей жене.

– Тут и моя вина, Алексей Алексеевич, – сказала Анна с улыбкой. – Идея была моя.

– Анна Павловна убедила меня собрать медикаменты. Учитывая ваш рапорт, они пригодятся. – Брусилов вопросительно приподнял брови.

– Это точно! – хмуро согласился Самарин. – Особенно обезболивающие.