– Черт возьми! – выругался он под нос. – Надо выпить.

* * *

Зазвенели стекла. Самарин схватил стоящий на краю стола стакан, спасая его от падения. Анна долила ему чай, подсунула кусочек собственноручно испеченного пирога. Он поблагодарил, но выражение его лица говорило о том, что он мыслями далеко отсюда.

– Вкуснотища! – заявил Матушкин, нервно выглядывая в окно.

Хотя улица была совершенно пустой – жители Новоминска остались в домах, если не попрятались в подвалах, – но грохот пушек ознаменовал начало штурма. Размещенные на окраине батареи гаубицы обстреливали польские позиции.

– Может, мы уже перестанем притворяться, что ничего не происходит? – иронично спросила Анна. – Вы оба сидите как на иголках.

– Мы беспокоимся о наших людях, – пояснил Матушкин. – Ты слышала про видения юнкера?

Анна кивнула.

– Сашку пригласили в штаб Брусилова, у них там телеграф и радиосвязь с фронтом, но из-за тебя… – Он не закончил.

Девушка посмотрела на мужа, который всматривался в пространство, и поцеловала его в лоб.

– Идите! – решилась она.

– Я не могу оставить тебя в такую минуту, – ответил Самарин. – Я знаю, что ты чувствуешь.

– Да, это нелегко, – тихо признала она. – Но сидение тут ничего не изменит. Идите!

– А если мы выиграем?

– И что?

– Разве ты…

Матушкин выругался и вышел.

– Я подожду на улице, – крикнул он из-за дверей.

– Что я?

– Разве ты меня не возненавидишь?