– Точно нет, – ответил алхимик.

– Скорее наша, – ответила Луна. – Мы случайно наткнулись на них, а они вели себя очень агрессивно… – Она пожала плечами.

Выражение лица генерала было сконфуженным, Самарину явно трудно было осознавать, что он чем-то обязан theokatáratos.

– А те, что сбежали?

– Это пешки, как и я. Помощники, без магических способностей или ритуального посвящения кровью.

– Какое ритуальное посвящение?

– Я не знаю деталей, но оно дает силу, равную силе адепта.

– Наверное, речь идет о крови демонов, – догадался Рудницкий. – Хочешь еще о чем-то спросить? Если нет, я отдам его людям Станкевича.

– Можешь вызывать патруль. – Друг махнул рукой. – Остальное – мелочи. Еще сегодня я проинформирую князя Оболенского и Его Величество, что за нападениями стояли Amici Mortis. А сейчас прошу прощения, время идет.

Алхимик оставил Луну с Ребаком и вышел искать телефон. «По крайней мере, одно дело уладили», – подумал он. Чего, к сожалению, нельзя сказать про другие проблемы. Именно сейчас он стал должником Проклятых, также беспокоили новости от Кинжальщиков. Для чего? Информация, переданная из вежливости? А может, завуалированная угроза? Одно точно: Тень ничего не делает просто так…

* * *

Скрепленный вызывающими уважение печатями договор между Российской империей и Варшавской Республикой был полон высокопарных фраз, призывающих к дружбе и миру, однако его можно было назвать максимум Декларацией о ненападении. Договор, ограниченный сроком действия, был заключен на шесть месяцев. Что будет дальше? Этого никто не знал, однако было очевидно, что решение будет приниматься не в кабинетах дипломатов, а на поле битвы – немцы готовились к мощному контрнаступлению, а измотанные военными действиями россияне лихорадочно укрепляли свои позиции. Фронт проходил вдоль Вислы, с одним существенным исключением: в центре российских линий, словно камень в воротах, торчала Варшавская Республика.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что Варшава являлась ключом к демонтажу всей системы российской обороны. Это понимали и в Берлине, и в Петербурге. Варшавская Республика очутилась между молотом и наковальней.

Алхимик очнулся от задумчивости, услышав шелест бумаги. Гроховяк открыл текст договора на последней странице.

– Ваше превосходительство, – произнес он с уважением, – мы ожидаем только вашу подпись.

Рудницкий окунул перо в чернильницу и старательно написал имя и фамилию. Бурные аплодисменты прозвучали как-то глухо и неуместно. Те, благодаря которым дипломаты во фраках и парадных мундирах смогли заключить договор, сейчас лежали в могилах с обычными березовыми крестами. Среди них Сташек и Виктория.