— Неужели они не понимают, что не смогут проломить стену? — удивилась Ренски.

— Давайте не спешить, проктор.

— Это нападение? — спросила она.

— Доказательств пока нет.

— Примас–блюститель, мы должны что–нибудь сделать.

— Прямо сейчас ничего нельзя предпринять. Я не могу допустить опрометчивых действий. Вы чувствуете напряженность, проктор?

— Что, сэр?

Гете печально покачал головой:

— Да ее ножом можно резать. Я не могу еще сильнее нагнетать истерию. Подождем, пока уляжется паника.

В течение нескольких минут примас–блюститель обращался к толпе через громкоговорители, объясняя, что намерен предпринять, и призывая сохранять спокойствие. Затем он вызвал из казарм подкрепление. На случай штурма резерв ждал у стены со стороны Дворца.

Только через час территорию удалось очистить от большей части трупов, утащенных Трон знает куда, и беженцы вернулись.

— А как же Нейд и Ули? — спросила Ренски.

Вокруг разбитой «Валькирии» толпились люди, срывая с самолета все, что можно было утащить.

— Они, вероятно, погибли, Ренски, — ответил Гете. — Для них мы ничего не можем сейчас сделать.

— Надо попытаться хотя бы забрать их тела.

Гете показал рукой на толпу. Настроение внизу по–прежнему было переменчивым, но приступ паники закончился. Он расслабил пальцы, сжимавшие край парапета, надеясь, что угроза тоже уменьшилась.

— Вы хотите спуститься?

Ренски скрипнула зубами: ее идеалам пришлось отступить при столкновении с реальностью.

— Вот и я не хочу, — сказал Гете. Он посмотрел поверх толпы вдаль. Беженцы продолжали прибывать. — Дайте мне командирский вокс.

— Сэр?