Зитос тоже ее слышал. Каждый раз, когда они проходили сквозь туман, звучали голоса, мягкие и мелодичные. Город был в трауре.

— Мертвые слова для мертвого народа, — прошептал он, словно не смея нарушить скорбную тишину.

— Почему у нее разведены руки? — спросил Гарго, глядя на статую.

— Это дочь эльдаров, — пояснил Вулкан, останавливаясь рядом со своими сыновьями. — Она приветствует и одновременно молит вас.

— О чем?

— Думаю, о спасении, — сказал Абидеми.

— Здесь я тоже вижу влияние Механикума, — сказал Зитос, меняя тему разговора.

Он показал на проводящие платы и колдовские механизмы, размещенные на самой границе города. Затем он посмотрел на город, на руины, в которые он превратился, и открыл для себя еще один аспект его истории:

— И здесь произошла битва.

Несколько стен было разрушено, упавшая башня сломала часть колоннады. Рядом с покинутыми орудийными позициями гнили остовы транспортных средств.

— Битва, которую человечество проиграло, — сказал Вулкан. — Но нам нельзя медлить. — Он держал талисман на цепочке перед собой, словно тот указывал дорогу. — Наш путь лежит через город. — Примарх оглянулся на статую. — Будьте настороже, мои сыны. Империум проявил высокомерие, полагая, что сможет покорить это место. Он здесь больше не правит. Здесь властвует нечто иное.

Сразу за сломанными воротами Абидеми на миг задержался и потянулся к рукояти Драукороса.

— Вы тоже это почувствовали? — спросил он у братьев и отца.

Эхо повторило его слова и мгновенно смолкло.

— Сразу, как только пересекли границу, — ответил Зитос.

— Я ничего не вижу и не слышу, — отозвался Гарго, пристегивая к поясу свой ауспик.

— Он здесь.

Зитос повернулся к отцу:

— «Он»?