Вулкан оглянулся назад. Вдали беззвучно сверкали молнии, на краткие мгновения освещая грозный силуэт башни Героев. Сколько времени осталось до того момента, когда зазвонит колокол на ее вершине? А, начав звонить, когда он утихнет?

— Мы с тобой единственные из верных отцу сыновей, вернувшиеся в Тронный мир?

— Хан тоже здесь, бродит неизвестно где.

При этом Дорн нахмурился, словно сокрушаясь, что Джагатай так сильно отличается от доблестного лидера Седьмого.

— У него сердце дикого жеребца, брат. Необузданное и неуправляемое.

— Сумасбродное, ты хотел сказать, — буркнул Дорн.

Вулкан рассмеялся, хотя и с оттенком горечи, поскольку этот момент близости был чрезвычайно кратким, и темнота снова окутала, их обоих.

Дорн прав: они должны выдержать.

— Ты полагаешь, он доберется до Терры? — спросил Вулкан, говоря уже не о Хане.

— Я знаю нашего брата, — сказал Дорн. — Хорус так же упрям, как и жесток. Он доберется до Терры. И я его остановлю.

— Ты убьешь его, Рогал?

Взгляд Дорна устремился вдаль, словно перебирая воспоминания, и у Вулкана возникло ощущение, что примарху приходилось уже отвечать на этот вопрос, хотя и заданный менее определенно.

«Мог бы ты убить одного из своих братьев?»

Вулкан встретил холодный, жесткий взгляд Дорна.

— А ты бы мог? Мог бы убить кого–то из них, если бы они подняли на тебя свой меч?

— У меня была такая возможность, — ответил Вулкан, — но я не сумел заставить себя это сделать.

Дорн сердито отвернулся, хотя невозможно было определить, недоволен он братом или собой.

— Я бы убил его. За все, что они сделали, я бы убил их всех и с радостью принял бы на себя всю тяжесть вины.