И ужас сокрушил его.

Само увиденное, и средства, к которым прибегнул отец, чтобы заставить Вулкана создать это, и истинная цель его воскрешения — все это было в равной мере чудовищным.

Он закрыл глаза от обжигающего света, а когда открыл, находился уже не на Терре.

Он вернулся на Ноктюрн.

Перед ним стоял человек довольно хрупкого телосложения и в странной одежде, напомнившей Вулкану грекана–мирмидонянина со Старой Земли. Длинный коричневый плащ, переброшенный через правое плечо, был сколот на груди круглой бронзовой пряжкой. Талию стягивал толстый пояс с птеругами, а рисунок золотого нагрудника имитировал мужскую мускулатуру. Шлем заменяла серебряная диадема, из–под которой выбивалась грива черных волос. Наручи и наголенники, защищающие конечности, были выполнены в том же стиле, что и нагрудник.

— Ты чужеземец, — сказал Вулкан, одетый как член одного из кланов Ноктюрна.

— Вот так мы встретились, сын. Ты помнишь это? — спросил чужеземец.

Вулкан нахмурился:

— Зачем ты это сделал, отец? Я сотворил нечто… ужасное.

Взгляд чужеземца задержался на талисмане, висевшем на шее сына, потом вернулся к лицу Вулкана.

— Ты помнишь, что я тебе сказал, когда мы сидели здесь вдвоем и смотрели на эти пески?

Перед ними простирались бескрайние просторы Погребальной пустыни, жестокой и неумолимой, но по–своему красивой.

Вулкан не ответил и отвел глаза. Жаркий воздух еще заставлял пустыню вибрировать, несмотря на то что солнце уже опустилось и окрасило пески в огненно-красный цвет.

— Я сказал, что тебе уготована великая судьба, — продолжал чужеземец. — И еще я сказал…

— Что ты нуждаешься в моей помощи сильнее, чем я способен себе представить. — Вулкан с гримасой отвращения на лице покачал головой. — Но это… Как я мог такое создать?

— Ты — земля, мой сын, ее пламя и цельность.

— А как же неукротимое пламя, которое он зажжет, если падет Трон, если падешь ты?

Вулкан ощутил на своем плече сильную руку и услышал горечь в Его словах.