Он вынул из кармана камень стального цвета, в тот день выбранный ею для него. Он только мгновение не видел ее, бросив взгляд на камень, а когда он опять посмотрел на нее, она уже была другой. Перед ним стояла Андина, в точности та, которая обнимала в конце залы каменного Соя.

А талисман Джонни слабо светился.

– Ты убила Кенелза, зачем? – спросил он.

– А, твой знакомый… – Она пренебрежительно махнула рукой. – Он так старался быть похожим на моего отца, что я почти поверила, будто вижу его. Отец… Это из-за него мы с Соем стали такими. Мы с Соем обречены вечно искать друг друга, вечно искать и не находить… Отца я убила бы еще раз, если бы он вздумал ожить. Твоему знакомому не стоило напоминать мне о нем.

Взывать к благоразумию или к милосердию в данном случае не имело смысла. Джонни спросил:

– Я смогу пользоваться этим камнем?

– Да.

– Как это делается?

– Сожми его и позови меня, больше ничего не нужно. Можешь попробовать прямо сейчас.

Сейчас так сейчас. Джонни сжал камень до боли в пальцах и негромко назвал ее по имени.

Перед его глазами разлилось ослепительное море огня. Жара он не почувствовал. В огне он увидел Андину, протягивавшую к нему руки.

Протянуть руки ей навстречу он не смог. И чем дольше они стояли так, тем больше ожесточалось его сердце против него самого. Он же чувствовал, к чему все шло, почему же он до сих пор не покинул Самос?

И губы его прошептали имя, и он назвал имя, и он выкрикнул с болью имя, подхваченное равнодушным эхом.

“Лола?” – кричал он, и это имя разметало ослепительный огонь.

Он стоял в освещенной мерцающим светом зале, а перед ним стояла Андина – с опущенными плечами, с осунувшимся лицом.

– Я знаю, кто сможет быть твоим Соем, – произнес он через силу.

– Кто же?

– Наверное, ты тоже знаешь его. Это старик Дивой, кажется, так его зовут. Тот самый, который столько лет бродит у монумента Одиноких.

– А, старый Дивой… – Она грустно усмехнулась. – Этот старик, какой же он Сой?

– Возможно, это будет не совсем Сой, но это будет забвение.