— Интересно, что из себя представляет этот Луни Люк? — спросил Чик Страйкрок.

— Отъявленный негодяй, такое мнение о нем, во всяком случае, я слышал.

— А может быть, эмиграция — не самый плохой для меня выход. Может быть, это как раз то, к чему я стремлюсь в душе. Именно то, что мне сейчас нужно.

— На сегодня все, — сказал д–р Саперб. — Надеюсь, я помог вам, пусть хоть немного. На следующий раз…

— Вы действительно помогли мне — подсказали очень неплохую мысль.

Или, скорее, укрепили меня в том, что уже подсознательно зародилось в моей голове. Возможно, я действительно эмигрирую на Марс: не ждать же мне, черт побери, пока Маури Фрауэнциммер меня уволит? Так уж лучше взять расчет прямо сейчас и пойти искать стоянку «Марсолеты Луни Люка». И если нет тоже неплохо. А в постели, доктор, она хороша, но ничего в ней нет такого уж особенного, не настолько уж она хороша, чтобы нельзя было ее заметить.

Так что…

Чик Страйкрок поднялся со стула.

— Возможно, мы уже с вами больше не увидимся, доктор.

Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

— Сообщите мне, когда прибудете на Марс, — сказал д–р Саперб.

Страйкрок кивнул.

— Обязательно это сделаю. Вы считаете, что вы и к тому времени будете продолжать заниматься своим ремеслом по этому же адресу?

— Не знаю, — признался д–р Саперб.

Не исключено, отметил он про себя, что вы — мой последний пациент.

Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что этот человек как раз тот, кого я должен был все это время ждать. Но только время дает точный ответ.

Они вместе прошли к двери кабинета.

— Как–никак, — заключил Чик Страйкрок, — я все–таки не так плох, как тот малый, с которым вы говорили по видеофону. Кто это был? Мне кажется, что я видел его где–то раньше. Да, да, по телевидению. Он, похоже, музыкант, исполнитель. Видите ли, когда вы с ним разговаривали, я почувствовал какую–то с ним близость. Как будто мы с ним боремся вместе, мы оба в глубокой серьезной беде и пытаемся каким–то образом выпутаться из нее.

Открывая дверь, д–р Саперб лишь что–то невразумительно промычал.

— Значит, вы не намерены сказать мне, кто это; вам запретили это делать. Я понимаю. Что ж, желаю ему удачи, кто бы это ни был.