Старик тут же довольно внятно прошамкал:

— Я не могу есть мясо. Подождите.

Он стал рыться в карманах своего пиджака и извлек карточку, грязную и замусоленную, на которой было что–то напечатано, протянул ее Нату. На ней едва ли можно было что–то прочитать. Нат поднес ее к свету, прищурился, пытаясь разобрать напечатанные на ней буквы.

«Покормите меня, и я скажу вас все, что вам хочется услышать.

Благодарю от имени ассоциации «чап–чапычей».

— Я чап–чапыч, — подтвердил старик, неожиданно отобрал у Ната карточку и водворил ее снова в карман пиджака.

— Давайте–ка сматываться отсюда, — тихо сказала Нату Молли.

Раса, вызванная к жизни воздействием радиации, отметил про себя Нат.

Чап–чапычи Северной Калифорнии. Здесь как раз расположен их анклав. Ему вдруг захотелось узнать, сколько их здесь? Десять? Тысяча? И вот такую местность выбрал для себя Ричард Конгросян в качестве места обитания!

Но, возможно, Конгросян был прав. Ведь это тоже люди, несмотря на их уродливую внешность. Они получают почту, выполняют какие–то несложные работы или поручения, а может быть, просто существуют на пособие, выделяемое администрацией округа, если совсем не в состоянии работать. Они никого не беспокоят и во всех отношениях совершенно безвредны. Он теперь даже испытывал некоторое чувство стыда за свою собственную реакцию — эту его первоначальную, совершенно инстинктивную антипатию к чап–чапычам.

— Хотите монету? — спросил он у старика — чап–чапыча и протянул ему платиновые пять долларов.

Кивнув в знак благодарности, чап–чапыч принял монету.

— Спысиба.

— Конгросян живет где–то вдоль этой дороги, верно?

Чап–чапыч показал, в какую сторону ехать.

— Вот и прекрасно, — произнес Джим Планк. — Поехали дальше. Мы на правильном пути.

Он повернулся к Нату и Молли и повторил, на этот раз более настоятельным тоном:

— Поехали дальше.

Они все снова расселись в кабине такси. Нат включил двигатель, и они проехали мимо бензоколонки и старика — чап–чапыча, который стоял, глядя на то, как они отъезжают, с безучастным видом, словно отключенный симулакрон.

— Ну и ну, — выдавила из себя Молли, тяжело отдуваясь. — Конгросян, наверное, совсем рехнулся, как о том уже давно говорят, зарывшись в такой глуши. Я бы ни за что не стала жить в таком болоте. Я уже сожалею о том, что приняла участие в этой поездке. Давайте–ка лучше запишем его в студии, о'кэй? Мне не терпится вернуться.