На той красной тунике, что выдала наварх, были нашивки с орлами. Все, как положено по уставу, только без личного номера. И надевая её, Кассия вдруг всхлипнула от избытка чувств. Она уже всякую надежду потеряла, что когда-нибудь снова сможет встать в строй к своим, к манипулариям. Однако девушка вовремя спохватилась и сама себе рот заткнула. Уже не раз было проверено, если она разревется, то худо будет Ацилию — его внутренняя Кассия немедля вразнос пойдет. А ему сейчас нельзя отвлекаться, ему важную речь говорить надо. Он так и сказал, когда она спросила, отчего, мол, у тебя такой вид мрачный:

— Это будут самые главные слова в моей жизни, дорогая. От них зависит — пойдут за мной люди или нет, понимаешь?

Кассия поверила, хотя и представить себе не могла, как кто-то вообще может усомниться в правоте Гая Ацилия? Он, еще будучи сенатором, абсолютно не ведая, каково оно, быть лигарием, то бишь, лишенным любого выбора, выступил за расширение возможностей для плебеев. Это уже подвиг! Как же не пойти за таким человеком?

Девушка расправила все складки на тунике, заплела короткую косу, умылась и почувствовала себя в полной боевой готовности. Она твердо решила, что останется спокойна и рассудительна, невзирая на волнующий момент.

— Ух ты! Какой ты… — восхищенно прошептала Кассия, глядя на… Нет, ну какой он — напарник-лигарий? Сенатор, живорожденный патриций, одним словом — лидер и вождь.

Рука сама поднялась, чтобы отсалютовать, а каблуки калиг звонко прищелкнули без всякого участия разума.

— Вольно, моя дорогая, — улыбнулся Ацилий и благодарно сжал ее локоть. Просить поцелуй на удачу Курион не стал, ибо под любопытными взглядами Аквилинов, пожалуй, не стоило давать волю сентиментальности. Пожалел потом, кстати. А впереди Гая Ацилия ждала такая битва, в которой покровительство Фортуны точно не помешало бы.

***

— Ты готов, господин? — спросила наварх «Аквилы», прежде чем открыть дверь, ведущую на мостик биремы. В голосе женщины отчетливо слышалось напряжение, которое она, впрочем, довольно успешно скрывала.

— Вполне, — кивнул Ацилий.

Он действительно был готов. Тога лежала пусть не идеальными, но вполне приемлемыми складками, подсыхающие царапины и ссадины придавали лицу внушительности, а обе Кассии, внешняя и Внутренняя, одинаково излучали уверенность. В отличие от наварха, бывшая манипулария в своем лидере ничуть не сомневалась.

— Тогда прошу тебя на мостик «Аквилы», — Ливия отступила в сторону, пропуская его вперед, и склонила голову в коротком поклоне.

Офицеры биремы, завидев опального патриция, замерли, вытянувшись во фрунт. Видно было, что никто из них так и не решил пока, что же делать: то ли салютовать сенатору, то ли кричать: «Измена!» Хотя второе, учитывая присутствие хорошо вооруженных сторонников Куриона, не казалось таким уж разумным. Зато бледный и взъерошенный гражданин в светло-зеленой тунике службы психокоррекции сверкнул глазами и ощерился, но под прицелом свирепого взгляда наварха смолчал.