Дом выглядел так, словно его покинули много-много лет назад. Мебель превратилась в кучи мусора и гнилого тряпья, со стен свисали клоки истлевших обоев, потолок почернел и растрескался. Повсюду блестели какие-то мокрые темные пятна, сквозняк шевелил длинные космы паутины.

Пашка сделал шаг – и из-под его ног бросилось врассыпную целое полчище мелких черных тараканов. Было даже слышно, как они отчаянно скребут лапками по ветхому скрипучему полу.

Мальчик подошел к окну, в котором не было стекол, выглянул.

Увы, улица за окном выглядела не лучше, чем его квартира. Ветер носил туда-сюда какие-то черные хлопья, на засыпанных древних мусором улицах догнивали брошенные машины, среди которых суетились огромные костлявые крысы – целые стаи крыс!

И ни одной живой человеческой души…

Пашка сел на корточки, закрыл глаза, сжал кулаки.

– Этого не может быть, – прошептал он сам себе. – Я не верю. Должен быть выход. Обязательно должен быть. И я его найду!

Глава 8. Новый план

Глава 8. Новый план

Следующую ночь Пашка опять провел в общей палате. Он никак не мог уснуть, он думал.

Ему хотелось поговорить с Корнеичем – тот говорил что-то о добре, о любви, которые могу стать ключами из подземного заточения.

Только какая тут любовь? И кого любить – Горлоноса, что ли? Обнять его и поцеловать? Ну, уж нет…

Или эту противную девчонку, которая только и делает, что спит, да ябедничает? Не за что ее любить!

…Вокруг царили странные ночные звуки. Где-то рядом что-то скрипело, скреблось, шуршало, потрескивало… Пашка уже не боялся таинственных шумов, он привык.

Но вдруг появился какой-то новый звук. Он был похож на плач маленького котенка, очень слабый, жалобный… И он был где-то рядом.

Пашка привстал на койке, огляделся.

Он тут же заметил слабое розовое свечение в том месте, где спала девочка.

Он соскочил, осторожно подошел на пару шагов.

В самом деле, воздух вокруг девочки немного светился. А мяуканье… это было никакое не мяуканье, это был голос девочки. Во сне она тихо повторяла раз за разом: «Мама, мама, мама…».

Что больше всего поразило Пашку – девочка выглядела совсем иначе. Она больше не была бесцветной неживой куклой. Она порозовела, ее грудь вздымалась глубоким ровным дыханием. Она словно выздоравливала…