Вчера вот Эмма окончательно отказалась от теории академика и решила, вопреки возражениям остальных, вручить ависам то, что сейчас катили на тележке Слава и Домрачеев.

— Может, я и болтун, — сказал Павлыш. — Очень даже может быть. Я вообще, очевидно, далек от идеалов, но, знаешь ли, я не строю из себя черт знает что. Не смотрю на людей как на пустое место. Не…

Закончить ему не удалось, поскольку Домрачеев вдруг как-то странно дернул ногой, колесико — то самое, крутившееся под углом, — вдруг пронзительно скрежетнуло, и тележка с гулким клацаньем завалилась на бок.

Эмма вздрогнула спиной, но прошла еще два шага и только потом обернулась.

— Не волнуйтесь, — сказал ей Миша. — Идите к остальным, мы сейчас починим и догоним.

Дорога здесь снова поворачивала, и уже видны были край озера, люди с ависами, а вдали — величественные силуэты домодрев.

— Вы точно сами справитесь?

— Точно. Идите, Эмма Николаевна, займите пока Отца беседой. Иначе академик, увлекшись, может наговорить лишнего…

— Ну, — сказала она равнодушным тоном, — это бывает со всеми нами.

И ушла.

— Вот черт. — Миша присел и поднял тележку. — Не рассчитал. Похоже, дальше придется тащить на себе… вечером разберу, попытаюсь починить.

— Да ладно, давай я попробую… Стой, в каком смысле «не рассчитал»? — насторожился Павлыш.

— Слушай-ка, Слава, — тихо сказал Домрачеев, — брось ты это, а?

— Что «это»? Без тележки мы далеко не…

— Ты же ее изводишь своими шуточками. Оставь человека в покое. Я-то думал, после «Антея» ты… повзрослел, что ли. Неужели не понимаешь, как ей тяжело сейчас?

— «Тяжело»?! Да по-моему, для нее это нечто вроде развлечения! Она ведь других людей ни в грош не ставит, Домрачеев! Разве что тебя, да и то…

— Меня? — со странным выражением переспросил Миша. — Это ты что-то перегрелся на солнце, не иначе. В общем, Павлыш, по-человечески прошу: не надо. И так нам хватает о чем переживать, согласись.

Он повертел в руках колесико, встал.

— Я ведь понимаю, — добавил негромко. — Это ж видно, Слав. Но тут ничего не зависит ни от тебя, ни от меня. Ни даже от нее, если задуматься. Что мы, два взрослых мужика, будем впадать в уныние из-за… ерунда какая! Да?

— Не будем, конечно, — промямлил Павлыш. Он чувствовал, как наливаются красным уши, как багровеют щеки. — Давно ты знал? А остальные?..