– Что еще я могу сказать? Очень важно, чтобы было с кем поговорить. Вы знаете, что сразу после появления искинов, в двадцать третьем веке, число разводов резко возросло?

– Не знала. Что, правда?

– Да. Именно так.

Миа откинулась в кресле и вздохнула.

– Почему?

– Самая распространенная теория гласит, что люди перестали разговаривать друг с другом. Они вступали в брак для секса и покупали искинов для общения.

Миа едва не фыркнула.

– Меня это не удивляет.

– Некоторые даже заявляли, что обзавелись искинами ради романтических отношений. – (Оба рассмеялись.) – Мы испытываем привязанность к своим искинам, так же как к дому, в котором живем, или к собственному скиммеру. Привязанность к искинам, естественно, сильнее, ведь они разговаривают с нами. Но искины вообще, искины, принадлежащие другим, для нас всего лишь машины. Умные, полезные, способные составить хорошую компанию.

– Но это ничего не доказывает, Алекс. Они таковы, каковы есть, и не более того.

Алекс попытался сменить тему, сказав, что Крис Робин оказался далеко не так прост, как ему представлялось изначально. Но Миа не собиралась отступать.

– Скажите, Алекс, вы верите, что у искинов есть душа?

Алекс пожал плечами.

– Что такое душа, кроме как поэтическое описание нашей сущности?

– Я серьезно. Душа. Духовная составляющая.

– А у вас, Миа? Есть у вас душа?

– Не знаю. Но в исследовании, проведенном в прошлом году, семьдесят семь процентов опрошенных ответили на этот вопрос отрицательно. У искинов нет души.

– Немалая их часть, Миа, считают, что души нет ни у кого – если определять ее как некую сверхъестественную сущность.

– Значит, все дело в том, как сформулирован вопрос?

– Пожалуй, да, – кивнул Алекс.