— Свен, — сказал он, показывая на себя.

— Лолалиатцакоаце, — не проговорила — пропела в ответ она, и добавила что-то еще, слогов на двадцать — двадцать пять. Но для Торнссона эта информация была уже избыточной.

— Лола, — повторил он первые два достаточно простых слога ее имени и, поднявшись еще на одну ступеньку, оказался рядом с ней. Ее волосы пахли незнакомо и возбуждающе.

Девушка прикипела взглядом к его плавкам. Ноздри ее шевельнулись, и качнулись серебристые кольца, придававшие ей сходство с поклонницами дип-ретро.

— Пошли, Лола, — сказал он, едва удерживаясь от того, чтобы не приступить к делу прямо сейчас — такой почти физически ощутимый поток феромонов истекал от юного тела. — Пошли…

Лестница, сделав несколько витков, вывела их в такой же узкий коридор. В конце коридора темнел еще один прямоугольный проем. Подойдя к нему, Свен вслед за девушкой шагнул в темноту. Темнота тут же отпрянула, словно обжегшись огнем факела.

Это был небольшой зал, посредине которого возвышалось нечто похожее на ширму — деревянный каркас в рост человека, обтянутый белой тканью с витиеватыми узорами. Там часто повторялись изображения четырехлепесткового цветка, змей, бабочек, птиц и каких-то абстрактных фигур. Они смахивали на творения кубистов и супрематистов — была в жизни пилота и специалистка по живописи, студентка-китаянка, не в меру экспансивная и ревнивая. Наискосок от входа, в сопредельной стене, виднелся еще один проем. В глубине его что-то слабо отливало золотом в свете факела. Присмотревшись, Торнссон различил знакомые пухлые губы и приплюснутый нос солнечного божества. Всякие сомнения отпали — он опять был в том же храме на вершине ступенчатой пирамиды. Только не в зале с чашей, а в соседнем помещении, вход в которое он не заметил, когда выказывал знаки уважения солнцеликому покровителю индейцев. И значит, скорее всего, он действительно так и не покидал пирамиду.

Пилот еще раз подумал, что обличьем своим Кинич Какмоо совсем не похож на свою паству, а похож на заплывшего жиром чванливого негра, — и тут же выпрыгнуло из подвалов памяти, казалось бы, прочно забывшееся за ненадобностью. Еще одна история из тех, что как арахис из надорванного пакетика сыпались из лорда-хранителя информации Алекса Батлера, под завязку забившего свою голову всякой всячиной, тутти фрутти на любой вкус и цвет.

Орфей-всезнайка говорил однажды на базе в Юте что-то такое о древних каменных головах — огромных скульптурах, найденных, кажется, где-то в этих краях. Головах с обликом именно негров, а не индейцев. «Головы ольмеков» — вот как они назывались. Не сиделось, видать, неуемным неграм в своей Африке, тянуло в другие края… Вот только почему индейцы поклонялись негритянскому божеству?..