Это был самый старый и самый непримиримый враг его отца — с тех пор, как сыновья графа погибли, встав на сторону Фордариана, претендовавшего на трон. Это было восемнадцать лет назад… Майлз с неприязнью покосился на старика. Однажды его наследник бросил ночью солтоксиновую гранату в окно усадьбы Форкосиганов, решив таким образом отомстить за смерть младшего брата. Единственное, чего он добился, — казни за государственную измену. Сможет ли граф Форхалас устоять перед таким соблазном — жизнь молодого Форкосигана за жизнь своего старшего сына?

Но, с другой стороны, Форхалас был известен как честный и справедливый человек. Поэтому можно было предположить, что он примет нелегкое решение встать на сторону отца Майлза, не желая терпеть отвратительные козни Фордрозы. Два графа так долго враждовали, пережили стольких друзей и недругов, что их распря стала уж чем-то самодовлеющим, независимым от них самих. Пожалуй, выбор императора имел свой резон — никто не рискнул бы обвинить старика Форхаласа в симпатии к бывшему регенту…

Оба аристократа обменялись короткими поклонами, как пара фехтовальщиков перед поединком, и сели друг против друга.

— Итак, — граф Форкосиган стал еще серьезнее и сосредоточеннее, — что на самом деле там произошло, Майлз? Я выслушивал доклады Иллиана, но они лишь порождали новые вопросы. А в последнее время я вообще не имел никаких вестей…

Майлз решил выиграть еще несколько секунд.

— Почему? Разве его агент больше не присылает донесений?

— Дело не в этом. Капитан Иллиан взят под стражу.

— Что?!

— Ждет суда. Он проходит по твоему делу о заговоре.

— Абсурд!

— Ничуть. Все очень логично. Моим противникам стало гораздо легче бороться со мной, когда они лишили меня глаз и ушей.

Форхалас кивнул, словно говоря: «Да, я и сам поступил бы так же». А Майлз покраснел от стыда — то ли за себя, то ли за императора.

— Ничего, — сухо усмехнулся отец. — Ему не повредит побыть несколько дней по ту сторону решетки. Весьма поучительный опыт. Но он, конечно, на тебя сердит.

— Проблема в том, — как-то отстраненно проговорил Грегор, — что неизвестно, кому служит капитан Иллиан — мне или моему премьер-министру.

В глазах императора, в каждом его жесте сквозила неуверенность.

— Тот, кто служит мне, служит вам, — напомнил граф Форкосиган. — Ручеек опыта каждого из ваших подданных вливается в широкую реку государственной власти. А вы — устье этой великой реки.

Никогда еще из уст отца Майлз не слышал ничего более близкого к лести. Значит, он действительно встревожен не на шутку.

— Вы несправедливы к Саймону Иллиану, подозревая его, — продолжал Форкосиган. — Он верой и правдой служит вам, как до того служил вашему деду.