— Совет графов не выдвигал этого обвинения, — сдержанно заметил старший Форкосиган.

— И кто посмеет, после того что случилось… — усмехнулся Генри Форволк.

— Человек, беззаветно преданный империи и превыше всего почитающий историю нашего правосудия, — все так же бесстрастно произнес Форкосиган, — человек, которому нечего терять, может и посметь. Не так ли? — Он обращался к своему седовласому врагу.

— Молись, Форкосиган, — прошептал Форхалас. — И моли о пощаде, как я тогда… — его наигранное хладнокровие исчезло, как дым на ветру: он дрожал всем телом.

Граф посмотрел на него долгим задумчивым взглядом, потом проговорил:

— Если вам угодно…

И опустился на колено перед врагом.

— Проявите снисхождение. А я позабочусь, чтобы мой сын больше не совершал ничего подобного.

— Это сказано слишком заносчиво…

— Будьте так добры…

— Я хочу услышать: «Умоляю вас!»

— Я умоляю вас, — послушно повторил граф Форкосиган.

Майлз безуспешно искал в позе отца признаки закипающей, сдерживаемой ярости. Но перед ним был старый, сгорбленный человек, смирившийся со своей судьбой, — а что творилось у него в душе, Бог знает. Грегор отвернулся, словно ему вот-вот станет дурно. Генри растерянно наблюдал за происходящим, глаза Айвена расширились от ужаса.

Форхалас меж тем казалось, впал в исступление.

— А теперь кланяйся, кланяйся, Форкосиган! — прошептал он в самое ухо своему врагу. Тот молча склонил голову.

«Я для него лишь приложение к отцу, орудие мести, — сообразил Майлз. — Пора обратить на себя внимание».

— Граф Форхалас, — громко произнес он, и все вздрогнули. — Граф, остановитесь. Неужели вы еще не удовлетворены? Представьте, что вы встретились с моей матерью, — будете ли вы тогда гордиться воспоминанием о сегодняшнем дне?

Форхалас, нахмурившись, посмотрел на Майлза.

— А неужели твоя мать, глядя на тебя, не поймет желания совершить возмездие?

— Моя мать называет горе великим даром. Посылаемые нам испытания, говорит она, есть благо, а тяжелые испытания — великое благо. Конечно, большинство считает, что она — человек со странностями, — задумчиво добавил Майлз и спросил, глядя ему прямо в глаза: — Итак, что вы предполагаете делать с вашим великим даром, граф Форхалас?