– О-о-о! – пролетел над их палаткой изумлённый голос Ангела.

Они его не услышали. Обезумевшие от желания, они в горячке поспешно срывали с себя ту немногую одежду, что прикрывала их разгорячённые тела. Что-то друг другу шептали. Она, возможно, жаловалась на жизнь, а он, не слушая её, говорил что-то своё. Поцелуи, стоны, ласки – всё смешалось в безумном танце любви. В бесконечном водовороте страсти и сладостных ощущениях. В бессвязных, бессмысленных шептаниях, стонах и дрожании мышц, в неге всхлипов и отрывочных поцелуях, в таинстве, длина которому – вечность. Причём от самого сотворения мира.

– О-о-о! – вновь пронёсся над ними изумлённый голос Ангела.

Как ветерок, он эхом проскользил, отражаясь от листвы, и с детским смехом унёсся прочь, теряясь в глубине леса.

– Ангел, заткнись! – в один голос воскликнули они и, смеясь, снова покрыли тела друг друга нежными поцелуями.

Глава 29

Глава 29

Пробуждение наступило внезапно.

Так всегда бывает, когда просыпаешься, измождённый бесконечностью предыдущего дня.

Лия спала рядом. Тихо сопела, уткнувшись в его руку, а над ними кричали птицы. С ними вместе просыпался свет. Ещё не яркий, но уже набиравший силу – такой, что бывает только ранним утром, когда день ещё не наступил, но и ночь приказала долго жить, махала наступавшему дню звёздной вуалью где-то у самого горизонта.

Когда свежесть, оседая на кончиках листьев росой, будоражит кровь, и молодое, полное энергии тело поёт, а душа требует продолжения вчерашнего банкета, именно в эти минуты у Стива наступает облом. Ему неохота ничего. Только лежать. Чувствовать девушку на своей руке и бессмысленно пялиться в потолок, рисуя на нём воображаемые узоры.

Проклятые птицы! Как же они крикливы! Перелетая с ветки на ветку, они трещат без умолку своими хриплыми голосами, выпендриваясь друг перед дружкой красками оперения, а ему так хочется взять в руки нечто такое, чтобы разогнать всю эту свору к чертям собачьим! Пока не проснулась она. Пока длится это неописуемое блаженство. Пока она не пришла в себя и не врезала ему под дых новой колючей фразой, дистанцируясь стеной неприступности, будто между ними никогда ничего не было, снова становясь тем холодным айсбергом отношений, в выдуманных ею же правилах.

Рука затекла, но он боялся пошевелиться. Молил бога: только бы она не проснулась, спала дольше! Вдалеке прогремели последние отголоски грома. Как и всегда, ночью над джунглями прошёл дождь. На материю палатки падали редкие, одиночные капли, но внутри сухо и тепло, а от дыхания Лии даже уютно. Уютно, несмотря на скудность обстановки и туго накачанный жёсткий матрац, неприятно холодящий тело.