Там меня и нашел Мауст три часа спустя. В клубе шла проверка, и ему не позволяли связаться со мной. Он обнимал меня, видя потоки моих слез, убаюкивал, успокаивал.

– Вробик, я не могу. Ризарет на следующий сезон готовит новое шоу и ищет новые лица – это будет высокий класс, откровенная вещица. Такое и в Верхнем Городе пройдет. Я сейчас не могу уехать. Только мне что-то засветило. Да пойми же ты меня.

Он тянется через стол и берет меня за руку, но я отдергиваю ее.

– Я не могу сделать то, что они требуют. Я не могу остаться. У меня нет иного выхода – только уехать. – Голос мой звучит глухо.

Мауст начинает убирать тарелки и контейнеры, покачивая своей удлиненной красивой головой. У меня аппетита совсем нет – отчасти с похмелья, отчасти из-за нервов. Утро стоит душное; кондиционер в нашей квартире опять сломался.

– Это так ужасно – то, чего они хотят? – Мауст запахивает на себе поплотнее халат, умело балансируя тарелками, и удаляется на кухню; я провожаю взглядом его стройную фигуру. – Ты мне даже не говоришь. Не доверяешь, что ли? – слышу я его чуть приглушенный голос.

Что я могу ответить? Что не знаю, доверяю ли ему. Что я люблю его, но ведь только ему одному было известно, что я из другого мира. Эта моя тайна, в которую был посвящен только он. Откуда же она стала известна Каддусу и Круйзелу? И «Светлому пути»? Мой лицемерный, сексуальный, неверный танцор. Думаешь, если я помалкиваю, мне неизвестно, сколько раз ты обманывал меня?

– Мауст, понимаешь, лучше тебе не знать.

– Ай-ай, – раздается издалека голос Мауста – мучительный, прекрасный звук, разрывающий мне душу. – Как это необыкновенно драматично. Ты меня защищаешь. До чего любезно.

– Мауст, это серьезно. Эти люди требуют того, что я не могу сделать. А если я этого не сделаю, то… по крайней мере, они меня сильно покалечат. Я не знаю, что они предпримут. Возможно… они попытаются воздействовать на меня, покалечив тебя. Вот почему я запаниковал из-за твоего опоздания. Они ведь могли тебя схватить.

– Мой дорогой, бедный Вробби, – сказал Мауст, выглядывая из кухни, – у меня был тяжелый день. Кажется, я потянул мышцу во время последнего номера. Нам, возможно, не заплатят после этого налета полиции – Стелмер наверняка не упустит случая, даже если эти суки не унесли выручку, – и у меня все еще болит задница, потому что один из этих геененавистников засунул туда палец. Не так романтично, как твои дела с гангстерами и плохими парнями, но для меня это важно. У меня забот полон рот. Не бери в голову. Прими таблетку, поспи. Все образуется. – Он подмигивает мне и исчезает. Я выслушиваю его и направляюсь на кухню. Над головой в вышине – вой полицейской сирены. Из квартиры внизу доносятся звуки музыки.