— Ты фокусник, — сказал Саша склонившемуся из тумана лицу Бугаева. «Удивительно, почему он смотрит на меня сверху? Я что же, плаваю на спине?» — изумился напоследок лёгший в дрейф капитан, и сознание его утонуло во мраке.

Глава седьмая

Глава седьмая

Туман не хотел редеть, идти тяжело, как будто не пар это, а вода пополам с илом, вязкая грязь. Саша поднял руку — так и есть, вся в грязи и вытереть нечем, не о комбинезон же. «Откуда столько пара? А! Здесь же паровая машина где-то была!»

— Саша! — позвали сзади. Повернувшись с трудом — нелегко как здесь у них всё-таки двигаться! — капитан Волков вздохнул с облегчением и даже рассмеялся:

— Иришка, милая!

Там был берег. Высоко, но влезть можно. И на берегу Ирка в платье своём, как раз в том самом, в котором увидел её впервые, но платье сидит на ней как-то странно, топорщится спереди. «Ну да, она же беременна, — вспомнил капитан, что есть силы двигая руками и ногами, чтобы добраться до берега быстрее. — Сколько же времени прошло, что такой у Ирки большой живот?»

— Долго же тебя не было, Сашечка! — молвила, поджав губы, Ира. Глядела она сверху вниз укоризненно, держа на животе руки.

«Это ничего, что долго», — хотел сказать жене Саша, но нужно было сначала вылезти из трясины. Почему так тяжело?

— Иришка, помоги, — попросил он, с трудом вытянув из грязи руку.

— Где ты, Сашечка, так перепачкался? — спросила Ирка маминым голосом.

«В трясине этой», — хотел объяснить Волков, глянул на руку — вся в крови. Надо было вскарабкаться на берег, во что бы то ни стало, рассказать, что не виноват, так получилось, хотел добра, а вышло… Он лез и лез вверх на четвереньках, словно зверь, и, когда почувствовал коленями камни, поднял голову.

— Ар-р-р! — гаркнула голосом Матвея из тумана собачья морда. Саша отшатнулся, чуть не сорвался обратно, удержался чудом, поднял руку — защитить горло! — но собаке было уже не до него. Из тумана выскочила ещё одна такая же оскаленная тварь и они сцепились, стали рвать друг друга, рыча и скуля: «Ар-р-р! А-у-у!»

— Аф-фф, эф-ф, эф-эф, — придушено стонал кто-то рядом.

Капитан Волков открыл глаза. Серый скверный свет, голова раскалывается, язык во рту распух, еле помещается за зубами. Шеей не пошевелить, но это уже не сон, потому что явственно слышно откуда-то сбоку:

— Фа-фа-фы-фе! — чьи-то стоны и всхрапы.

— Кто здесь? — морщась от боли в виске спросил Саша.

— Фа-а! — ответили ему и вновь захрапели с натугой..

Как ни тяжко, но нужно было встать. В зарешеченном окошке тусклый утренний свет, в комнате, показавшейся накануне аккуратной, хоть и бедно обставленной, разгром ужасающий. Стол с обломанной ногой, стул в углу, как запустили им в стену, так и лежит, разбитый в щепки. Рыжие осколки в луже — давешней бутылке не поздоровилось, как и раздавленным вдребезги рюмкам, по которым, похоже, плясали. Шкафы нараспашку все, без исключения, а в одном из них, нижнем… Сначала показалось — гора тряпья, перевязанная верёвками, но когда куча эта пошевелилась и простонала: «Аф-ф-эфф!» — Волков кинулся выручать. Выругался — четвёртая ножка стола подвернулась, — стал искать узел, потом огляделся — не попадётся ли, чем разрезать? — и обнаружил рядом со злополучным обломком стола нож.