— Мне кажется, — сказал Мун, — что у лыски должны быть исключительные возможности для воспитания ребенка. Умственный контакт — вроде того.
— Да. Но… я не знаю. Беда в том, — Буркхальтер говорил тихо, еле слышно, — что я больше всего хотел бы ничем не отличаться. Нас не спрашивали, желаем ли мы быть телепатами. Возможно, это и замечательно — по большому счету, — но я всего лишь отдельная личность со своим микрокосмом. Людям, занимающимся долгосрочной социологией, свойственно забывать об этом. Они могут найти общие решения, но каждый отдельно взятый человек — или лыска — должен бороться сам, пока жив. И это не просто борьба. Это хуже: необходимость каждую секунду следить за собой; стараясь войти в мир, где ты не нужен.
Мун чувствовал себя неловко.
— Ты что, Эд, испытываешь жалость к себе?
— Да, док. — Буркхальтер встряхнулся. — Но я что-нибудь придумаю.
— Мы вместе придумаем, — сказал Мун, хотя Буркхальтер и не ждал от него особой помощи. Мун был бы рад помочь, но обычному человеку ужасно трудно понять, что лыска — такой же, как он. Люди всегда ищут различия — и находят их.
Во всяком случае, сейчас ему нужно было разобраться с делами прежде, чем он увидит Этель. Буркхальтер мог бы легко скрыть информацию, но она обнаружит ментальный барьер и удивится. Их брак был близок к идеалу благодаря дополнительному контакту, который в какой-то мере компенсировал неизбежное, полуосознанное отчуждение от остального мира.
— Как дела с «Психоисторией»? — помолчав, поинтересовался Мун.
— Лучше, чем я ожидал. Я нашел новый подход к Куэйлу. Когда я рассказываю о себе, он вроде как открывается, обретает некую уверенность, чтобы допустить меня в свои мысли. Может быть, несмотря ни на что, мы сумеем подготовить для Олдфилда эти первые главы.
— Прекрасно. Но все равно, лучше бы он не торопил нас. Если нам придется готовить книги с такой поспешностью, то проще уж вернуться к прежней семантической путанице. — Но мы не вернемся к ней!
— Что ж, — сказал Буркхальтер, вставая. — Я пошел. Увидимся.
— А насчет Рэйли…
— Оставь это. — Буркхальтер вышел и направился по адресу, который записал его визор. Он потрогал кинжал у себя на поясе. Лыски не могут драться на дуэли, но…
Его мозг воспринял приветствие, и он остановился под аркой, ведущей на территорию городка, улыбнувшись Сэму Шейну, лыске из района Нового Орлеана, в ярко-рыжем парике. Они не стали тратить время на разговор.