– Да, он производит именно такое впечатление. Люди приходят сюда, смотрят… а потом обязательно возвращаются и глядят на него, будто зачарованные. Словно увидели в черноте намек на послание…

– А ты сама чувствуешь это?

– Нет. Я вижу просто куб, который бы с удовольствием разрезала.

– Рада, что это дело не слишком тебя угнетает.

Белла постоянно и тщательно изучала доклады о работе над кубом, хотя от них неудержимо клонило в сон. Но ничего там и отдаленно не указывало на возможное предназначение артефакта. Изделие явно человеческое, но и не из времени, предшествующего Порогу. А если куб из времен после Порога – какие же тайны прячутся в нем? И более того, как он добрался до Януса?

«Фонтаноголовые» никогда не заговаривали о нем. Если они и знали о его существовании теперь, если выудили знание из контактов с людьми, то, наверное, решили умолчать.

Но почему?

У Беллы мелькнула неприятная мысль: может, «фонтаноголовые» не упоминают куб потому, что не хотят привлекать внимание к его значимости?

Белла опять вспомнила разговор со Светланой и посеянные той ядовитые сомнения. Белла впервые посетила инопланетян вскоре после того, как узнала о кубе. Его образ еще хранился в ее ближней памяти, сияя, будто драгоценный камень. Наверняка они увидели его.

Но почему тогда не упоминали об артефакте?

Куб продолжал медленно, гипнотически вращаться, перетекая от одной черной абстракции к другой. В поле зрения вплыла гравюра да Винчи: изображение человека с раскинутыми ногами и руками, будто приготовленного для вскрытия. Датчики щелкали и гудели. Белла оставалась за красной линией, но в то же время представляла, как притрагивается к кубу. Однажды она потрогала его, надев сенсорные перчатки, погладила безукоризненную плоскость его грани, идеальной, словно вырезанной из некой сокрытой от глаз сути Вселенной. И ощутила неким образом его неимоверную древность. Но так и не набралась смелости снять перчатку и коснуться черноты кожей.

И вдруг со страшной, необоримой силой Белла ощутила: надо немедленно сделать именно это! Желание накатило, словно эпилептический припадок. Куб тянул и влек ее прикоснуться.

Он хотел контакта с человеком.

Белла охнула и поспешно отступила от красной линии, чтобы не навредить. Сердце колотилось безумно. Влечение было почти любовным, мощным, будто на пике страсти перед оргазмом.

– Белла, вы… – заговорила Ханна.

Гостья перевела дыхание и осторожно отступила еще на шаг от куба. Она ощущала его притяжение, ослабевшее, но еще давящее на разум. Гравюра да Винчи снова вплыла в поле зрения: детали лица едва обозначены, на нем выражение покоя, но за ним ощущается огромное, почти невыносимое, сокрушительное для разума знание.