— Саша, — в ее голосе было ледяное спокойствие, и этот лед охватил и его, остужая горячую голову. — Ты сказал достаточно. Я все услышала и усвоила. Ты что, тоже хочешь трофей? Не выйдет.

Он словно получил пощечину — неустрашимый спецназовец, космический штурмовик, он поник плечами и побледнел, чего никогда не случалось раньше.

— Кира, прости меня…

— Саша, тебе сейчас лучше оставить меня в покое. Впереди трудный день. И у тебя тоже.

— Как скажете, капитан, — и он вышел так, как будто здесь присутствовала вся дипмиссия в парадном строю и еще парочка генералов.

А Кире захотелось расплакаться…

Она глянула на себя в зеркало, собираясь с мыслями. И оттуда на нее глянула не влюбленная девчонка с длинными волосами и в коротком облегающем платье, а сосредоточенный сотрудник Галактической безопасности в отлично пригнанной форме, с аккуратной тугой прической. Она знала, что от таких скрученных и заколотых волос у нее скоро нещадно разболится голова — потому ведь и стала носить короткую стрижку. Но сейчас ей не хотелось ни взглядов, ни лишних слов.

Едва она вошла в зал совещаний, как обратила внимание на Зверя. Он, как и Резкий, тоже сидел какой-то отрешенный и бледный. Кира помнила, каким воодушевленным он собирался убегать на свидание о своей девушкой-таллирийкой, про которую успел рассказать Кире, какая она замечательная, умеет стрелять почти как она сама и не побоялась его, теряющего сознание и залитого кровью, сама раздеть и запихнуть в регенератор. Неужели опять вляпался в неприятности?

Раскладывая документы на столе перед собой, она подсела к Зверю:

— Ты чего? Как свидание?

И Ростик в двух словах обрушил на нее информацию, которую она подспудно и ждала. Отец девушки, оказавшийся высокопоставленным военным советником, из той же категории, что и Сталий, категорически встал против их общения. И не потому, что Зверь ему не понравился. Понравился. Он сразу почувствовал в нем несгибаемого и умного воина. Но вот смутило то, что Зверь скоро вынужден будет покинуть планету.

— Я не отпущу свою единственную дочь.

— Я сумею о ней позаботиться!

— Знаю. Но ты можешь ручаться только за себя. А жизнь воина хоть и счастливая, но часто недолгая.

— Я буду осторожен ради нее, — пустил в ход последний аргумент Зверь, понимая, что немного лукавит.

— Верю, — кивнул отец Эйлы. — Потому что сам так говорил, уводя ее мать на свою родную планету. А через два года простился с ней навек.

— Я не отниму у Эйлы права защищать себя! — сорвалось с губ Зверя, и он ужаснулся, предвидя реакцию немолодого человека, судя по всему и так проведшего долгие годы в самообвинениях.