Домашнюю атмосферу усугубляли запахи жарящегося бекона с яйцами и джуквила для Трузензюзекса. В данный момент Ата и Сиссиф готовили ученым обед. Это оказалось необходимым после того, как все мужчины продемонстрировали необычайную неумелость в работе с прибором, который 90 процентов работы выполнял сам. Отлично зная, что он мог бы управиться с ним лучше, чем любой другой, Флинкс, когда ему предложили попробовать, сослался на неведение и отказался. Он не испытывал ни малейшего желания быть связанным работой повара, особенно тогда, когда мог проводить время, наблюдая, как двое ученых анализируют изумительные внутренности машины.

— Эта штука становится с каждым днем все невероятней, — говорил теперь Цзе-Мэллори. — Вы знаете, мы нашли ходы во всех углах здания, где машина исчезает в стенах.

— А я-то гадал, куда это вы исчезали, — сказал Малайка.

— Они тянутся, не знаю насколько далеко под нами. При всем, что я могу определить, — к центру планеты, хотя я бы подумал, что жар сделает подобное расширение невозможным даже для тар-айимов. И мы не имеем также ни малейшего представления, насколько далеко она простирается на горизонтальном уровне. До океана? Под него? Нам там, знаете ли, пришлось нелегко. Там сплошные лестницы, лесенки, спуски и ничего, спроектированного для рук человека или транкса. Но, помогая друг другу, мы все-таки справились. Там, должно быть, есть где-то механические лифты, но мы не могли их найти. Впервые мы спустились вниз три дня назад… извиняемся, что встревожили вас. Полагаю, нам следовало упомянуть, куда мы отправляемся, но мы сами не знали и, разумеется, не ожидали, что будем бродить так долго. Волнение минуты победило наше чувство времени. Мы шли более-менее прямо вниз, останавливаясь только дважды на три часа и на время сна. Эти трубы или что бы там ни было, — он показал на радугу выстроившихся над ними гигантов, — продолжаются под полом и спускаются на уровни, до которых мы не добрались даже в самой дальней точке нашего путешествия. Большинство механизмов оказались совершенно не знакомыми для нас, а мы, осмелюсь заявить, знакомы с тар-айимским дизайном не хуже любого в Рукаве. Но большая часть этого добра нам явно не по зубам. Неподалеку от поверхности автоматика становится практически сплошной. Дальше вниз она разжижается, чтобы стать узнаваемой в смысле различия отдельных компонентов. Вся она выглядела с иголочки новенькой. Металл во многих местах был теплым, подтверждая то, что мы все время подозревали. Она постоянно подпитывается энергией. И там, должно быть, миллионы километров проводов. И все же мы понятия не имеем, что она делает, капитан. Я сожалею об этом больше, чем когда-либо сможете печалиться вы, но вы можете утешиться знанием, что чем бы она ни была, она, несомненно, самая большая и самая лучшая из своего типа.