Танн пожал плечами. Он был прав и знал это.

– Из всех проблем, которые стоят перед нами, мертвые меня волнуют меньше всего, – сказал саларианец. – Вряд ли они придут стучать в чью-нибудь дверь, в отличие от живых мужчин и женщин, судьбу которых мы должны решить немедленно.

– И что мы собираемся делать с мятежниками? – спросила она.

– Простое решение.

– Черт!..

– Директор, прошу вас. – Танн поднял руку в самом миротворческом жесте, на какой был способен. – По крайней мере, выслушайте меня. – Он показал на стул, на который она опиралась. – Сядьте.

Эддисон нахмурилась.

– Я постою, – сказала она, – и я вас слушаю.

Саларианец позволил женщине ее маленький бунт и предпочел не развивать эту тему.

– Давайте говорить об этом как разумные существа, – сказал он. – Какими были наши главные заботы после пробуждения?

– Выживание.

– Верно. А что еще?

Эддисон задумалась.

– Миссия.

– Точно. – Он улыбнулся ей, довольный, что, несмотря на ужасы последних часов, ее мозги работают. Он, конечно, ничего иного и не ожидал от директора Колониального департамента. В конечном счете ему было приятно, что она стоит перед ним. Она слегка взволнована и напряжена – об этих свойствах характера говорится в ее досье, но он опасался, что Скверна выбила их из нее.

– Когда эти люди отказались возвращаться в стазис, почва стала уходить у нас из-под ног. Слишком много ртов, слишком мало ресурсов и времени, для того чтобы восстановить баланс, а потому все случившееся стоило нам больше, чем мы могли себе позволить.

– Эти люди все еще остаются частью «Нексуса».

– Именно, – сказал Танн. – Именно так.

– И? – Эддисон сложила руки, оперлась о спинку стула, приняла менее угрожающую позу.

– И, – повторил он, растягивая слово, – что касается мятежников, мы должны предложить им два варианта.