К тому же теперь не было времени для болтовни, ведь твой близнец расплачивался, возможно, часом своей жизни за каждое переданное слово. Ты просто записывал то, что он передает, с первого раза, никаких сбоев, а затем передавал то, что написал капитан. Хорошо, если после этого оставалась пара минут на разговоры. Обычно их не оставалось… вот так я и напутал все насчет женитьбы Пэта.

Видите ли, две переходных недели, когда мы летели с максимальной скоростью, последняя неделя ускорения и первая замедления соответствовали примерно десяти годам на Земле. Отношение было в среднем один к двумстам пятидесяти. Но это в среднем, при максимальной скорости замедление было гораздо больше. Я спросил мистера О’Тула, чему равнялся максимум, но он только покачал головой. Измерить это – сказал он мне – невозможно, и вероятная ошибка больше присутствующих в расчете малых величин.

– Скажем так, – закончил он. – Слава богу, что на корабле нет простуженных, а то один хороший чих перекинул бы нас через скорость света.

Он, ясно, шутил. Ведь, как напомнила Жанет, при приближении нашей скорости к световой, масса корабля приближалась к бесконечности.

Но мы снова утратили связь на целые сутки.

В конце одного из этих пиковых сеансов (они длились не более пары минут по корабельному времени) Пэт сказал мне, что они с Моди собираются пожениться. Связь прервалась, прежде чем я успел его поздравить. Я хотел сказать, что Моди, пожалуй, еще слишком молода и не спешит ли он, но упустил этот шанс. Его уже не было.

Я, пожалуй, не ревновал. К этому выводу я пришел, покопавшись в себе и обнаружив, что не могу вспомнить, как выглядит Моди. Нет, я, конечно, помнил, что она блондинка со вздернутым носиком, на котором летом проступали веснушки. Но я не мог вызвать перед глазами ее лицо, как мог вызвать лицо Пру или Жанет. Я не ревновал, только чувствовал, что меня как бы мягко выставляли за дверь.

Потом я справился у Жанет, какое гринвичское время соответствовало моей последней связи с Пэтом, и понял, что совершенно зря собирался наводить критику. Пэту было двадцать три, а Моди двадцать один, почти двадцать два.

При очевидной связи я умудрился успеть сказать «поздравляю», но у Пэта не было времени для ответа. Ответил он в следующий раз…

Спасибо за поздравление. Мы назвали ее в честь мамы, а похожа она будет, думаю, на Моди.

Это меня изумило до крайности. Я снова попросил помощи у Жанет и обнаружил, что все в порядке. Я хочу сказать, что, если пара жената уже два года, вряд ли кто будет удивляться, если у них появится маленькая дочка, правильно? Разве только я.