— Так которая же?

— Выбирайте, — отозвался стоявший рядом с ним астроном.

— Если бы это было так просто… — Уайлдер открыл глаза. — Что нам известно об этой звезде?

— Альфа Лебедя II. По размеру и спектральным показателям похожа на Солнце. Возможно наличие планетной системы.

— Возможно. Не наверняка. Если мы ошибемся в выборе, то людям, которых мы отправим в двухсотлетнее путешествие в поисках планеты, которой может вовсе не оказаться, останется только молиться. Нет, молиться придется мне, потому что окончательный выбор за мною, и мне тоже предстоит участвовать в этом путешествии. И все же, как нам узнать это наверняка?

— Никак. Мы можем только сделать предположение, отправить корабль в полет и уповать на Бога.

— Не очень-то ободряюще звучит. Ну, ладно, хватит. Устал.

Уайлдер тронул выключатель, наглухо закрывший огромный глаз — космическую линзу с ракетным приводом, которая холодно взирала в бездну, много видела, но мало что понимала, а сейчас не понимала вовсе ничего. Ракета-лаборатория вслепую дрейфовала в бескрайней ночи.

— Домой, — сказал капитан. — Поехали домой.

И ослепший побирушка, протянувший руку к звездам, извернулся в огненном вихре и умчался прочь.

Сверху города марсианского пограничья выглядели очаровательно. Снижаясь для посадки, Уайлдер смотрел на неоновые огни среди голубых холмов и думал: «Мы зажжем свет в мирах, отстоящих на миллиарды миль отсюда, и дети людей, живущих под этими огнями сейчас, нашими стараниями обретут бессмертие. Очень просто: если мы добьемся успеха, они будут жить вечно».

Жить вечно. Ракета приземлилась. Жить вечно.

Ветер, дувший со стороны приграничного города, пропах смазкой. Где-то лязгал алюминиевыми зубами музыкальный автомат. Около ракетодрома ржавел на свалке металлический лом. Посреди просторной асфальтированной площадки одиноко плясала на ветру старая газета.

Уайлдер, замерший на краю лифтовой площадки, вдруг подумал, что хорошо бы не спускаться вниз. Огни неожиданно стали людьми, а не словами, которыми, как бы огромны они ни были, можно было с непринужденным изяществом играть в уме.

Он вздохнул. Слишком уж тяжело бремя людей. Слишком уж далеко до звезд.

— Капитан… — произнес кто-то за его спиной.

Он шагнул вперед. Лифт тронулся. Под негромкий скрип они спускались к самой настоящей почве, по которой ходили самые настоящие люди, ожидавшие от него решения.

В полночь почтовый приемник зажужжал и выплюнул патрон с посланием. Уайлдер, сидевший за столом, загроможденным магнитными лентами и перфокартами, долго не прикасался к нему. Когда же он наконец извлек послание, то, пробежав его глазами, скомкал листок, но потом развернул и перечитал: