Он запустил мотор, рычащий, как огромная собака.

— Не предпринять ли нам еще попытку? Еще один пикник на бастионе? Ну-ка, ну-ка…

И он погнал автомобиль вперед.

Почти сразу же машина разогналась до ста, а потом и до ста пятидесяти миль в час.

Почти сразу же впереди появилась встречная машина.

— Смерть, — сказал поэт. — Ты, значит, всегда здесь? Крутишься, так сказать, рядом? Это твои охотничьи угодья? Что ж, проверим твою выносливость!

Автомобиль мчался вперед. Второй — ему навстречу.

Он вывернул на соседнюю полосу.

Второй автомобиль повторил маневр, устремляясь к гибели.

— Вижу… что ж, а если так? — сказал поэт.

Он щелкнул выключателем и нажал еще один дроссель.

За мгновение до удара обе машины преобразовались. Просочившись через иллюзорную вуаль, они сделались реактивными самолетами на взлете. С громким визгом два самолета, извергавшие пламя, разорвали воздух, громыхнули, преодолевая звуковой барьер, а потом раздался еще более мощный грохот — когда две пули столкнулись, сплавились, переплелись, слились кровью, сознанием и вечной чернотой и упали в сеть незнакомой и умиротворяющей полуночи.

«Я мертв», — снова подумал он.

И, слава богу, это ощущение было приятным.

Придя в себя, он почувствовал, что улыбается.

Он сидел в той же самой машине.

«Дважды умер, — думал он, — и с каждым разом чувствую себя все лучше и лучше. Почему? Разве это не странно? Все страньше и страньше. Чудестраньше и чудестраньше».

Он снова завел мотор.

Что на этот раз?

«Может быть, локомотив? — думал он. — Как насчет поезда с большим черным паровозом из почти доисторических времен?»