— Не станем гадать, — впервые за весь день улыбнулся Франсуа. — А то будет как с одним французом, который не знал, изменяет ли ему жена, и пошел с этим к гадалке.

— Подожди с французами, — прервал Антон. — Надо двигаться дальше, другого выхода нет. Будем разбираться на месте. К тому же, если у них отказал передатчик, к следующему переходу его, возможно, исправят.

По времени корабля новый переход занял три месяца. Почта по его завершении вновь не пришла.

— Если там никого не осталось, — обреченно сказал Васко, — мы, получается, истратили свои жизни ни на что. Сожгли, стерли их понапрасну.

— Жил в Ницце один француз, — начал было Франсуа и махнул рукой, не закончив. — Еще полгода, парни, — произнес он твердо. — Через полгода мы узнаем наверняка. Вот что я хочу вам сказать: если выяснится, что вместо жизни мы найдем там могильник, не вздумайте стреляться. Очень вас прошу, каждого. Хотя бы потому, что, покончив с собой, любой из нас подписывает приговор остальным. Понимаете?

Антон понимал. Франсуа вслух высказал то, о чем он думал непрестанно. За два десятка лет они срослись, стали частью друг друга. И потерять одного из троих для остальных означало бы потерять треть себя самого. Антона корежило, скручивало всякий раз, когда он пытался представить себе, что будет с ним, если завтра Васко не проснется, как Тоширо. Или что-то случится с Франсуа.

— Осталось три перехода, — сказал Антон вслух. — Будем готовиться. Я не собираюсь стреляться, что бы ни случилось.

* * *

Последний, короткий переход дался команде тяжелее любого из предыдущих. Теперь нервы сдавали уже у всех троих. У Васко ощутимо тряслись руки и дергался непроизвольно кадык. Антон потерял сон. Снотворное не помогало — от недосыпа слипались глаза, кружилась голова и разливалась слабость в коленях. Он теперь передвигался по судовым коридорам, сутулясь и шаркая по-стариковски, а ел механически, не разбирая вкуса. Даже Франсуа утратил половину своего оптимизма. Он не рассказывал больше анекдотов, но все еще улыбался, старательно и натужно.

На выходе из последнего рукава червоточины напряжение на борту достигло критической точки.

— Если не будет сигнала, я, наверное… — Васко не договорил и перекрестился вдруг размашисто и неумело. — Святая Мадонна, — взмолился он, уставившись на монитор бортового компьютера. — Сделай так, чтобы там в живых остались хоть несколько человек. Хоть кто-нибудь, пускай даже один. Святая заступница и надежда, клянусь, я стану верующим, если сотворишь чудо, если все это было не зря.

* * *

В просторной библиотеке главного корабля собрались все четыреста тринадцать жителей Харизмы.