Эфраим слегка поклонился:

— В высшей степени любезное предложение, ваше могущество, целиком и полностью согласующееся с моими намерениями! Но вы проделали утомительный путь — я обязан предоставить вам возможность освежиться. Через два часа мы увидимся в парадной гостиной.

— Превосходно! Допускаю, что вы не нашли дальнейших возражений против моего незначительного проекта?

— Ваше могущество, примите мои заверения в том, что укрепление взаимовыгодных отношений между нашими пределами, основанное на принципах равноправия и сотрудничества — одна из первоочередных задач шарродской политики.

Лицо Рианле помрачнело:

— Почему вы не отвечаете по существу? Намерены вы или нет уступить Дван-Джар?

— Ваше могущество, давайте не будем обсуждать важные дела на крыльце. Через пару часов, когда вы отдохнете, я разъясню шарродскую точку зрения.

Рианле поклонился и резко повернулся спиной к Эфраиму. Помощники камергера провели его и прибывших с ним гостей в отведенные им апартаменты.

Маэрио стояла у высокого сводчатого окна, глядя на долину Эсха. Проведя рукой по каменной плите подоконника, она вздрогнула, пораженная прохладной шероховатостью поверхности. Как живется в странге Бен-Буфаров, в громадных сумрачных залах, наполненных отзвуками веков? Здесь творились странные дела, положившие начало многим мрачным легендам. Говорили, что ни в одном горном пределе не было замка, испещренного столькими тайными ходами. Эфраим изменился, спору нет! Он явно повзрослел и, пожалуй, соблюдал рунические условности почти неохотно, без убеждения. Наверное, все это только к лучшему. Ее мать, Дервас, когда-то тоже была веселой и простодушной, но Рианле (по всей видимости, ее отец) ежеминутно напоминал, что крайке обязана служить примером соблюдения рунических традиций в глазах всего предела, и Дервас принесла себя в жертву благонравию во имя вящей славы Эккорда. Благонравие Эфраима вызывало у Маэрио сомнения: он не походил на человека, способного беспокоиться о неукоснительном соблюдении обычаев. По сути дела, ее собственный опыт исключал такую возможность!

Легкий шорох заставил ее обернуться. Панель стенной обшивки скользнула в сторону — перед ней стоял Эфраим.

Быстро подойдя ближе, он оказался лицом к лицу с девушкой и улыбнулся:

— Извините, я вас напугал. Нам нужно поговорить — так, чтобы никто не знал. Другого способа не было.

Маэрио покосилась на дверь:

— Хорошо бы закрыть засов — а то нас застанут вместе.

— Верно. — Эфраим закрыл дверь на засов и вернулся:

— Я о вас думал. Не могу вас забыть.

— Я тоже о вас думала — особенно с тех пор, как кайарх завел разговор о тризме.