«Интересно, что решил с ней делать Раласс?» — разговаривал сам с собой Лийер. За прошедшее время он переместился к самолёту, и также как и Найц, сидел на крыле. Сейчас в нём боролись противоречивые чувства, половина которых ратовала за немедленную казнь преступницы, а другая — за такое же немедленное помилование. Как говорилось в известной таллской поговорке, сердце судит душу, разум — последствия. Что было важнее для капитана, он и сам не знал — рассказ Ильри, будь он только правдой, озадачил бы не одного профессора философии… Но у Сабиря, похоже, имелся ответ на любой вопрос:

— Знаешь, что я решил? — спросил он, встав перед Ильри — Я решил тебя не убивать. Вообще пальцем не трону. Вместо этого… — обер-полковник порылся в кармане, и извлёк на свет знакомый полупрозрачный шарик. Завидев что ей уготовлено, метательница ножей бешено задёргалась, но куда там… Её сразу схватили Прозао с одним из осназовцев, и усадили на место. Тогда, прекратив сопротивление, Ильри обречёно уронила голову на грудь. Её губы мелко задрожали, а по щекам потекли горькие слёзы. — Как думаешь, что сделают хозяева с провалившимся агентом? Есть ли им разница, кого изучать? То-то же…Вот он, страшнейший кошмар любого вершителя судеб: оказаться на месте тех, чьи судьбы только что вершил…

— Я умоляю… Всё сделаю… — пролепетала женщина, желая встать на колени, но из-за связанных рук и ног, нисколько не преуспев — Ну нет, ну пожалуйста! Я… Я же вам всё сказала!

Но обер-полковник был неумолим. Не обратив внимания на жалобные стенания, он сел рядом с Ильри, и надавил ей на скулы, насильственно открывая рот. Женщина слабо задёргалась. Подержав её так несколько секунд, Раласс внезапно рассмеялся, и резко поднявшись, вернул телепортационный маяк обратно в складки одежды.

— Нет, я не буду этого делать. Очень хотел бы, да не могу… Не могу открывать себя раньше времени. — Азъер вздохнул, достал нож, и кинув на Ильри допускающий множество толкований взгляд, снова склонился к женщине. Посмотрел на лезвие, потом снова на зажмурившуюся от ужаса пленницу, и наконец, не проронив ни звука, разрезал скотч. — Катись-ка ты, Ильри, на все четыре стороны. Встала, и пошла.

Женщина поглядела на него с недоверием, но инструкции, скорее подсознательно, чем осознанно, выполнила в точности: поднялась на ноги, и медленно попятилась. Отойдя на несколько метров, развернулась, и продолжила путь уже быстрым шагом. Плечи были ссутулены — она явно ожидала выстрела в спину.