Из-за того, что он не законтрил рукоятку автостарта. Вот и все. Он виноват сам.

Вторая жизнь зашевелилась вокруг него. Поднялся из травы Ахука. Тонкая коричневая девушка спрыгнула со спины огромной Птицы и невесомым бегом пролетела по траве. «Ты опалишь ноги», – произнес кто-то на чужом языке. Это был он сам, Колька Карпов, в своей второй жизни. «Да, трава горячая, – ответила девушка. – Они улетели совсем?» Он опустил голову. «Пойдем на пост, Колия?» Он стоял как столб. Никто больше к нему не подходил. Охотники повели загнанных Рокх по просеке. Ахука вызвал кротов – закапывать свою погибшую Птицу. Брахак развалился в тени, будто ждал чего-то. Да, вот что ему осталось – чашеобразная яма в рыжей глине. Но уже шевелилась и сыпалась земля под ногами – кроты принялись подрывать и обрушивать насыпь вокруг дымящейся ямы. Час-другой – и следа не останется. Зарастет травой. Прощайте.

Девушка стояла рядом с ним, переступала – горячо. «Пойдем, Дхарма». Колька подхватил ее на плечо, вынес за горячий круг. Она держалась за его шею нежными, шершавыми руками. Может быть, и любит. Шея обгорела, пойдут пузыри, волдыри. Он опустил девушку на траву. Потом, все потом, сейчас надо быть одному.

– Пойдем на пост. Но лучше я буду один.

Часть третья

Часть третья

Глава 1

Глава 1

Он слонялся просто так, ноги были вялые, будто во сне. День, два, сколько их еще, бесцельных? Привязывалась чепуха – первый день его мучила нелепая фраза: «Сейчас люди бродят во сне, а проснутся голыми». К ночи он вспомнил: голубые томики, серебряные прямоугольники вдоль корешков – Голсуорси. Длинный ряд, он еще удивлялся, кто их читает. Кроме «Саги», нельзя его читать. Голсуорси… Потом разнокалиберный Александр Грин, Грэм Грин, и еще какой-то Грин, окошко в сад и стол библиотекарши Нади, толстой, рыжеватой, с мягким библиотечным полушепотом.

Охотники тренировались в стрельбе – залетела стрела с плоским наконечником. Николай Карпов подобрал ее и вырезал четыре зарубки, по числу дней. Пошел в дом, подпрыгнул и оставил стрелу висеть в крыше, на плоском наконечнике. Он видел себя будто нарисованным на иллюстрации в книге – подпрыгивает, вешает стрелу с зарубками.

К закату на стреле оказался паук величиной в сливу. Оплел толстыми нитями, как мачту снастями.

При нем оставались: башмаки с шерстяными носками, станиолевый пакет с энзэ, пистолет, семь патронов, вощеный коробок спичек, складной ножик – малое лезвие переточено на отвертку. Одежда сгорела на баросфере. Еще часы. Герметические, антимагнитные, пылевлагонепроницаемые, на гибком металлическом браслете. Шмякнуть бы их о дерево, чтобы не тикали… «Шмякнуть тебя о дерево, идиота: ключ не спрятал как следует!» Если бы он спрятал ключ не под шторку, а в щель датчика, Бурмистров, разиня, так и сидел бы на травке. На десять, на десять, на десять секунд он опоздал! Счастье твое, друг Ахука, ох и счастье твое, что ты смотал удочки…